Шрифт:
– Высокая смертность на дороге зафиксирована в рамазан!
– Как?
– вытянулся Дю-Кастель, весь в удивлении.
– Рамазан - праздник мусульманский.
– Что это значит?
– Охрана военнопленных сплошь состояла из мусульман. Магометане в рамазан, как вам известно, не имеют права употреблять пищу до захода солнца. И вот вам трагическое положение: мы никак не могли объяснить фанатикам, что в Арктике солнце вообще летом не заходит... Когда же удалось втолковать, то было уже поздно: в живых осталась лишь часть дорожной охраны.
"Пора", - решил Небольсин и потащил из ящика бутылку с мартелем, любовно держа ее за тонкое горлышко. Но тут случилось непредвиденное: Дю-Кастель резко отрицательно мотнул головой. Нет, он давно уже не пьет... Известный русский способ - залить любой комиссии глаза - здесь явно не годился. Аркадий Константинович задвинул ногой подальше ящик с коньяком...
Песошников дал гудок. Первая остановка - Кола, тут все в порядке, и Небольсин хорошо знал об этом.
– Может, остановимся?
– предложил любезно.
– Я скажу, где надо остановиться, - ответил Дю-Кастель и, достав громадный блокнот в коже, что-то оттуда вычитал.
– Станция Тайбола, неожиданно сказал он.
– Вот там и будет наша первая остановка... Что значит по-русски "тайбола"?
Осведомленность союзников всегда поражала. Они знали в любое время, где находится крейсер "Аскольд" и на какой станции волнения рабочих. Холодея, Небольсин коряво пояснил:
– Тайбола - слово нерусское, а лопарское. В переводе оно означает тундра, пустая земля, никого нету, безлюдье...
В разговоре выяснилось, что майор Дю-Кастель владеет русским языком в пределах трех фраз: "Ты мне нравишься", "Где ресторан?" и "Здорово, бабы!" Последнюю фразу майор отточил уже в вагоне, с помощью Небольсина, который предупредил француза, что в Сороке их будет встречать депутация местных жителей. И наверняка будут бабы... не мешает поздороваться с ними!
Решив покорить сумрачного француза, Небольсин толковал без умолку: не мытьем - так катаньем, он свое возьмет.
– Вы не представляете, майор, каковы женщины в местных селениях. Красавицы! Стройные, волоокие, статные... Гребут на лодках пудовыми веслами. Ставят паруса. И ловят беглых каторжников. Обилие жемчуга, выловленного в здешних реках, украшает их достойные лица. Единственный недостаток местных Венер - это низко сидящий тур, и от этого - короткие ноги.
Не вынимая трубки изо рта, майор Дю-Кастель понимающе кивал. Взгляд его был устремлен за окно, где таяла в сумерках неуютная голая земля Мончезерских тундр.
Вот и станция Тайбола.
– Остановка!
– поднял руку майор.
И сразу в окна вагона понеслась отборная брань. Сукин сын Каратыгин подсказал правильно: лучше бы здесь не останавливаться. Но уже поздно надо разрешать этот вопрос в присутствии особой союзной комиссии. В этот момент Небольсин пожалел, что имеет дело с французом, а не с Джоном Стивенсом: французы докучливо въедливы, американцы шире и беззаботнее смотрят на вещи... И он решительно распахнул двери купе, а со стороны тамбура уже ломились сезонники - пензяки, тамбовские, вологодские. Сербы австрийские, маньчжуры харбинские, немцы баварские, И каждый что-нибудь тряс. Один показывал валенки, другой отдирал от своего сапога подошву, и без того уже наполовину отвалившуюся.
– Ето жисть?
– спрашивал один пензяк, наскакивая. Небольсин барственным жестом отвел его руку в сторону:
– Где десятник? Я буду говорить только с десятником...
Из купе выглянул Дю-Кастель и заявил кратко:
– Переводите.
– Ето жисть?
– И к носу майора подсунули вшивую фуфайку.
– Что он говорит?
– спросил Дю-Кастель, отступая. Небольсин перевел на свой лад:
– Рабочий спрашивает у вас - в чем смысл жизни? Не удивляйтесь, майор, все русские люди заражены толстовством...
Через толпу сезонников в узком проходе пульмана протиснулся десятник крепкий старик с умным лицом:
– Вот что я скажу, Аркадий Киститиныч! Мы противу вас лично ништо за пазушкой не держим. Но контрагент Каратыгин, лупи его в сморкало, ежели попадется нам на шпалах, так мы...
– Переводите!
– вмешался Дю-Кастель.
– Они сорвут ему голову, - озлобленно перевел Небольсин.
– Кому?
– Контрагенту, который обслуживает этот участок...
Положив блокнот на колено, что-то записывал Дю-Кастель, а Небольсин тем временем успокаивал рабочих.