– Так пауки – это все-таки роботы?

– Киберприслуга хронобура, и они же – аварийные автоматы. Если бы не они – последствия выхода бура в наше время и в другие времена могли быть ужасающими, катастрофическими.

– А что там светится во дворе здания?

– Зона хронораспада, то есть зона прямого преобразования времени в пространство и энергию.

– Я пойду с тобой!

– Таисия, ты не понимаешь…

– Я пойду с тобой! С вами. И не возражай, пожалуйста… – Голос девушки стих до шепота, потом снова окреп. – Что нам предстоит сделать?

– Он объяснит. – Иван посмотрел на тело незнакомца. – Я понял так, что придется воевать. В здании, кроме пауков, полно других автоматов, в том числе и враждебных. Не считая «санитаров» и монстров.

Из коридора прилетел гулкий удар, качнулись стены зала, из других коридоров вынесло в зал облака пыли.

– Семнадцать минут до хроносдвига! – сообщил размеренный голос автомата. – Всем ТФА покинуть горизонт! Вынужден произвести хроносброс во внешний мир!

Глаза незнакомца открылись.

– Кажется, у вас появилась альтернатива. Хроносброс – это выброс масштабной пены… м-м, энергии во внешний мир. Если хотите, ищите кабину «мембраны ноль», наберите на панели двадцатый век – ваш выход – и ждите. Вас выбросит из здания наружу в ваше время. Только не забудьте надеть ТФЗ.

– Но как же вы? – неуверенно сказала Тая.

– Я не имею права. – Незнакомец попытался улыбнуться, но не смог. – Бегите, у нас мало времени!

– Я остаюсь, – коротко ответил Иван, глянул на девушку. – Беги, ты успеешь.

Тая колебалась недолго.

– Я тоже остаюсь. Один ты не справишься. Что делать?

Незнакомец хотел что-то сказать, но снова потерял сознание.

– Бери его за ноги. Удержишь? Он теперь командир отряда, а мы его подчиненные. Будем спасать командира… а заодно и Вселенную. Как там говорят крутые герои: если не мы, то кто же?

Они подхватили незнакомца и, где волоком, где приподняв, понесли к лестнице громоздкое, неподвижное, необычайно тяжелое тело.

Гул теперь доносился из недр здания непрерывно, оно тряслось, раскачивалось, лестница вздрагивала и вибрировала, толчки сбрасывали людей со ступенек, выбивали из рук не приходящего в сознание незнакомца, а они с ожесточением, яростно, борясь за жизнь – свою и чужую, ломая ногти, не замечая боли, подхватывали тело на руки и тащили, тащили вниз с одной только мыслью: «Успеть!..»

Снегопад кончился, и притихший лес медленно обрел глубину и четкость, словно фотография в растворе проявителя. Тишина, завладевшая лесом, перестала быть глухой, неприветливой и настороженной, вернулось первозданное, торжественное, выразительное и чарующее безмолвие заснеженной тайги, не нарушаемое ни одним звуком. Белое и серо-коричневое, с редкими пятнами седой зелени… Белое – снег и небо, серо-коричневое – сбросившие листву деревья, зеленое – сосны и ели. И еще – машины передвижной радиостанции и домики оперативного поста управления комплексной научно-исследовательской экспедиции. И все же главным цветом был белый…

Ивашура оглянулся. Километрах в пятнадцати над лесом вставала черно-голубая громада Башни диаметром около двенадцати километров, вершина которой тонула в облаках. Стены Башни были голубыми, а черными – ряды окон и пятен, ниш и разломов, провалов и трещин. Дикое, непонятное, неизвестно как возникшее на месте паучьего шатра колоссальное строение, непрерывно растущее вширь и не разрушающееся при этом…

В одной из темных брешей в стене Башни разгорелся вдруг пронзительно-зеленый огонек, и тотчас же где-то взвыла сирена тревоги, разбив тишину на тысячи отголосков: огонек означал появление блуждающего источника радиации.

Ивашура потрогал во внутреннем кармане полушубка пистолет Кострова, отобранный им у неизвестного «десантника» (пистолет назвали по-книжному бластером, и Игорь постоянно носил его с собой), и зашагал по глубокому снегу мимо остывающей коробки вездехода к одному из домиков-вагончиков, из трубы которого тянулась струйка дыма.

Бластер он испытал уже дважды, один раз еще с Костровым, второй с Рузаевым, и оба раза поражался силе чужого оружия. В зависимости от регулировки мощности разряда – в этом они разобрались – пистолет мог метать молнии и целые реки плазменного огня, способного пробить брешь в любой стене или броне. Пригодился бластер и в недавнем инциденте возле стены Башни, во время исследовательской вылазки, когда на группу экспертов напала странная шестилапая обезьяна со змеиной головой высотой в два человеческих роста. Лишь направленный на нее ствол бластера заставил обезьяну ретироваться с невероятной прытью, хотя кое-какую аппаратуру она все же успела помять. Нападение было столь стремительным и неожиданным, что с трудом верилось в его реальность. Но синяк на руке Гаспаряна от прикосновения обезьяны остался надолго. В следующий раз они вооружились уже помощней: ружьем и пистолетом-пулеметом.

Раздевшись в крохотной прихожей, Ивашура вошел в центральную комнату. В комнате было тепло, пахло сосновыми поленьями, дымом и сбежавшим молоком. У стола, застеленного коричневой клеенкой, сидели несколько человек, среди них Миша Рузаев, Сурен Гаспарян, директор Центра Богаев и только что прибывшие на вездеходе полковник федеральной безопасности Одинцов Мартын Сергеевич, молодой, поджарый, с пристальным взглядом внимательных карих глаз, и второй вице-премьер правительства, Старостин Николай Николаевич, большой, рыхлый, страдающий одышкой.