Николай Михайлович ПОЧИВАЛИН
ЛЕТЯТ НАШИ ГОДЫ
Роман
1
Когда я выбегаю на перрон, скорый Москва - Ташкент уже смирнехонько стоит на пути.
Мягко постукивая, везет аккуратно уложенные посылки проворный автокар; неестественно крупными шагами носятся от киоска к киоску пассажиры в пижамах, прижимая к груди бутылки с кефиром и жареных куриц в промасленной бумаге; неторопливо плывет красная фуражка дежурного.
Юрка стоит у своего вагона, касаясь ногой огромного рыжего чемодана с накладными ремнями, и разговаривает с молоденькой проводницей. Лица его мне не видно, но это, конечно, Юрка. Высокий, в легком синем плаще, с копной все таких же черных, слегка вьющихся волос.
– Юрка!
Юрка вскрикивает, чемодан отлетает в сторону, и пока мы по-медвежьи обнимаемся, выворачивая друг другу руки, я разглядываю приятеля. По-азиатски загорелое, с желтизной, лицо, тронутые сединой виски, золотые коронки и совершенно прежние - из-под густых бровей - блестящие и темные, как переспелые вишни, глаза. Нет, кроме глаз, неизменными остались еще и добродушнейший курносый нос и широкие, расплывшиеся в улыбке, губы; стоит, кажется, смыть горячей водой этот крепкий, с желтинкой, загар, а с ним морщинки и изморозь на висках, заменить респектабельные коронки на молочные фасолины юношеских зубов, и Юрка снова станет таким, каким я знал его много лет назад.
– Узнал?
– смеется Юрка и, так же пытливо оглядев меня, явно деликатничает: - Меняемся, старина, меняемся!...
Несколько минут спустя мы едем в такси; поглядывая по сторонам, Юрка с живым любопытством поторапливает:
– Ну, давай, давай - хвастай, что за Пенза твоя!
Я начинаю с самой высокой ноты: важный промышленный центр, химическое машиностроение, дизели, часы, велосипеды, крупное жилищное строительство... но машина свернула уже с центральной улицы, бегут деревянные домишки с палисадниками. Юрка посмеивается. Чудило такой, он судит по тому, что видит, а я рассказываю, имея в виду не только, какой город сейчас, но каким он был прежде и, главное, каким он должен стать вскоре.
– Нет, ничего город, - лукаво успокаивает Юрий.
– -4 Правда, ничего!..
...Вот так, дорогие мои, погожим июльским утром встретил я своего приятеля, с которым закончили в 1939 году среднюю школу в городе Кузнецке, неподалеку от Пензы, и с тех пор ни разу не виделись. И сразу хочу предупредить, что моя повесть - всего-навсего простой, почти документальный рассказ об этой встрече и о других встречах, которые она вызвала. Рассказ о наших сверстниках, которых время свело когда-то под крышей 10-го класса "А" и затем разбросало по разным концам страны. Рассказ без добавлений и приукрашиваний - с хорошим и плохим, с большим и малым, с веселым и грустным, как все это испокон веков собирается под одним сводом, имя которому - жизнь...
Но продолжу по порядку.
Я несколько раз щелкаю в прихожей выключателем - он у нас что-то капризничает, Юрий знакомится с моими домочадцами, снимает плащ. В коричневом хорошо сшитом костюме, в белой сорочке и коричневом - в тон костюму - галстуке он кажется сейчас еще крупнее.
– Проходи, проходи, - тяну я его за руку.
– Подожди.
– Юрка щелкает выключателем раз, другой, хмыкает. Хозяин! Давай отвертку.
– Да брось ты, идем.
– Давай, говорю, отвертку.
Повесив пиджак, Юрка поддергивает рукава сорочки, ловко вывинчивает шурупы.
– И не стыдно?
– шепотом корит меня жена.
– Безрукий совсем...
– Теперь порядок, - удовлетворенно объявляет Юрка; свет в прихожей дважды подряд загорается и гаснет.
Потом мы обедаем и, обманывая самих себя, шумно пьем коньяк, на две трети разбавленный минеральной водой: оба мы сердечники; Юрий отказался и от табака и сейчас украдкой втягивает широкими ноздрями жидкий дымок фильтрованных сигарет.
Ты хоть расскажи, где работаешь, кем, кто ты?
– прошу я.
– Хм, сложный вопрос. Как бы тебе на него лучше ответить?
– Юрка пытливо глядит на меня.
– Работаю главным конструктором. Довольно далеко отсюда... Делаем вещи, которые, говоря фигурально, помогают тебе спокойно писать...
– Словно извиняясь, приятель разводит рукой.
– Все, дружище.
– Ну и шут с тобой!
– как можно равнодушнее говорю я, в душе определенно досадуя: это всегда так заманчиво узнать о том, чего знать не полагается.
Все это, так сказать, подступы к главному разговору, который мы, не сговариваясь, приберегаем под конец.
– Выкладывай, кого из наших встречал?
– спрашивает Юрий.
И вот мы отправляемся в увлекательное путешествие по собственной юности, с завидной легкостью пробегая туда и обратно по светлым мостам протяженностью в двадцать лет. Худощавые, подвижные, озорные, мы стоим у черной классной доски, танцуем старинные вальсы на новогоднем вечере, азартно спорим на комсомольских собраниях, а потом, взявшись за руки, всем десятым "А" идем бродить по ночному Кузнецку. Украдкой касаемся теплых локотков наших юных подружек, которые никогда не станут нашими женами; струятся в майском небе загадочные звезды, звенят в гулком весеннем воздухе незримые крылья наших помыслов и надежд...