Снаружи стояла полная тишина. Ночь была ясной и холодной, на небе висели три маленькие луны и сияла алмазная россыпь звезд. Девушка начала что-то показывать ему с помощью пантомимы, снова и снова повторяя одни и те же жесты, показывала на стену ущелья, потом поднималась на цыпочки, словно хотела показать что-то за ней, и постепенно Харпириас догадался, что она просит его описать ей мир, лежащий за громадой этой каменной стены.

Поблизости валялась брошенная метла, которой мальчики подметали площадь. Он взял ее и концом палки начертил на только что выпавшем снегу карту Маджипура: два основных континента, вытянувшиеся рядом, а между ними Остров Сна и выжженный солнцем пустынный континент Сувраэль внизу.

Поняла ли она то, что он нарисовал? Как он мог проверить?

— Мы находимся здесь, — сказал он, указывая палкой от щетки на северо-восточный конец Зимроэля и произнося слова преувеличенно четко, словно это могло ей помочь понять его. — Мы называем этот район Граничье Кинтора. — Он бросил на нее взгляд, пытаясь понять, говорит ли ей о чем-либо это название, но ее лицо выражало только напряженное любопытство, а не понимание. Он сделал из снега гряду, чтобы обозначить горный хребет, который отделял Граничье от остальной части западного континента.

— Здесь, внизу — продолжал он, — расположен город Ни-мойя. Большой, большой, большой город. Много, много миллионов людей. — Он чувствовал себя идиотом, разговаривая с ней таким образом. Нарисовал реку Зимр, бегущую с запада на восток через верхнюю треть континента, и ткнул палкой в снег возле устья реки, чтобы обозначить город Пилиплок. — Морской порт, — произнес он. — Очень крупный.

В нем живет множество скандаров. — Харпириас попытался проиллюстрировать это, изобразив четыре руки. — Скан-да-ры. А вот эта река, текущая с юга, — это Стейч. Здесь, в джунглях, живут метаморфы. Ты можешь себе представить, на что похожи джунгли, а? Очень жарко.

Все время дождь. Огромные деревья. Вот откуда произошли метаморфы.

Люди, как Коринаам.

Ме-та-мор-фы. Ко-ри-на-ам.

Бесполезно. Нелепо.

Однако она кивала головой и нетерпеливо улыбалась, поощряя его продолжать. Он нарисовал ей другие крупные города Зимроэля, насколько помнил их со школьных времен: Пидруид, Тил-омон и Нарабаль на западном побережье и Дюлорн более или менее на том месте, где он и должен находиться, внутри материка, и еще несколько других. Потом перешел к другому большому нарисованному им кругу, который изображал Алханроэль, встал на колени и, протянув руки вперед, сгреб снег в кучу, которая изображала Замковую гору.

— Вот здесь я живу, — сказал он. — Большая, большая гора, вот такая, огромная гора, достающая до звезд, и по ее склонам стоят города. На вершине стоит замок. Замок. Замок короналя.

Коро-наль. Король всей планеты. Лорд Амбинол, корональ Маджипура.

Он уже начал мерзнуть в эту прекрасную летнюю ночь. Уши и кончик носа жгло. Но он твердо решил не прекращать урок географии, пока она внимательно слушает, а Ивла Йевикеник определенно слушала внимательно, глядя на него будто зачарованная. Харпириас снова и снова рисовал для нее палкой от щетки — реку Глэйдж, Лабиринт понтифекса, а в южном течении реки города Алаизор, Трейнон и Стойен и древние каменные развалины бывшей столицы метаморфов Велализера. Он продолжал бы так до утра, называя каждый из Пятидесяти Городов и еще множество других, но через несколько минут она подошла к нему и потерлась щекой о его плечо.

На сегодня с нее было достаточно географии.

— Шабиликат, — произнесла она и повела его обратно в дом.

Тропа к священным охотничьим угодьям начиналась прямо за королевским дворцом и поднималась пятью крутыми петлями серпантина к незаметной снизу глубокой расселине в боку скального склона. Оттуда она постепенно поднималась, извиваясь туда-сюда, все выше и выше, пока не показался край ущелья. Эта тропа была очень похожа на дорогу к пещере, где держали заложников, — труднопроходимая, каменистая и узкая, но гораздо менее крутая. Харпириас преодолевал ее с гораздо меньшим трудом, хотя снег, выпавший за несколько дней до этого и еще не растаявший, делал подъем весьма опасным. Охотничья экспедиция состояла из двенадцати человек.

Тойкелла шагал во главе, рядом с ним шел верховный жрец Манкхелм, за ними следовали шесть крепких отиноров, которые несли охотничье снаряжение и какие-то святые реликвии в раскрашенном деревянном ящике.

Харпириас взял с собой Коринаама в качестве переводчика, и еще ему разрешили взять двух скандаров якобы в качестве носильщиков, хотя нести им было нечего.

Эта часть ущелья была выше и более изрезанной, чем та, где Харпириас побывал раньше.

Она не оканчивалась широкой и плоской вершиной, а вела дальше, к более высоким гребням, тянущимся все глубже на север, — что-то вроде изрезанного наклонного плато, несомненно служившего пастбищем для тех животных, на которых король отправился поохотиться.

Они надолго задержались в том месте, где собственно стена ущелья перестала подниматься вертикально вверх и образовывала ровную площадку, прежде чем уступами снова начать подъем к северу. Отсюда еще можно было разглядеть поселение — еле различимое далеко внизу.

Здесь король сбросил все свои одежды — очевидно, его нимало не беспокоил холод. Он стоял и молча смотрел вдаль, пока Манкхелм выполнял долгую череду ритуальных действий.

Жрец торжественно раскладывал на земле узоры из сучков, клочков сухой травы и обрывков раскрашенной кожи, потом поджег их; затем соорудил три маленькие пирамидки из камней и бормотал в них какие-то слова; потом открыл кувшин с пивом или каким-то более крепким напитком и побрызгал во все четыре стороны света.