Казак выглядел бодро, был немного моложе меня - лет тридцати. Пожалуй, нам повезло, что жребий выпал казаку, привычному к воинской службе. Любой казак - практически кадровый военный: представители этого сословия, хотя и служат в наше время не с юности до глубокой старости, но к войне готовы постоянно. Если для резервистов призыв начинается вместе с войной, казаков часто поднимают для участия в локальных конфликтах.

В ходе недавних гражданских реформ казачье сословие хотели упразднить, как и дворянство, но и Дон, и Кубань поднялись против нового порядка - и казачьи войска оставили такими, какими они существовали последние сто лет. В свободное от службы время казаки занимались землепашеством или другой работой, но лишь по необходимости. Военная служба была для них привычнее и важнее.

–  Здравия желаю, ваше высокоблагородие, - четко отрапортовал казак.
– Хорунжий Чекунов по вашему распоряжению прибыл.

–  Рад видеть, хорунжий.

Казак пригляделся к погонам генерала и едва не поперхнулся - наверное, только сейчас сообразил, какое звание у встречающего его военного. Я не стал ничего говорить, а улыбнулся новому товарищу. Казак улыбнулся в ответ.

–  Иванов задерживается, - взглянув на платиновый командирский хронометр, заметил генерал.
– Вы можете пройти в вагон - прицепной, десятый.

–  А предписания на проезд нам выдадут прямо в вагоне, по документам?
– спросил Чекунов.

–  Вагон отдельный, бронированный.

–  То есть?
– поразился я.
– Неужели в самом деле бронированный?

Казак, похоже, слегка опешил от такого «вольного» замечания с моей стороны. Ведь с генерал-лейтенантом разговариваем. Но мне-то какое дело? Я на войне временно, да и генерал такой же гражданин, как и все мы. Пожалуй, наша миссия даже важнее. Поэтому его к нам в сопровождающие и дали… Ну, если не в сопровождающие, то в наставники.

–  Нет, вагон обычный, купейный, - слегка раздраженно ответил генерал.
– Он забронирован для нашей партии. То есть просто заказан. Вы должны использовать каждый час времени для подготовки к бою, а не ютиться на боковых полках в плацкартных вагонах.

–  Так точно, - солидно кивнул казак.
– Разрешите отправиться в вагон?

–  Разрешаю.

Я не видел причин торопиться и остался на перроне, поэтому хорошо рассмотрел третьего резервиста. Из всей публики, снующей по вокзалу, его можно было узнать только по винтовке - причем неза-чехленной, словно он собирался вступить в бой прямо сейчас. Побитый жизнью мужчина лет сорока пяти, а то и пятидесяти, с грубыми руками, копной густых, начинающих седеть волос, морщинистым лицом, слегка сгорбленный. Одет в простые рабочие брюки, рубашку с длинными рукавами и высокие кирзовые сапоги. Рюкзак опоздавшего резервиста был брезентовым, объемистым.

–  Вот так так, - вздохнул генерал-лейтенант.
– В личном деле, конечно, написано, что он выпивает, и образ жизни ведет простой, но чтобы настолько… Встретишь в городе - типичный житель.

–  И шпаги нет, - пришлось согласиться мне.

–  Но мы не можем отклонить его кандидатуру. Он - гражданин.

–  И от гражданства отказываться не собирается?

–  Нет.

–  Стало быть, честный и порядочный человек. А как-то изменить результаты жеребьевки нельзя?

–  При жеребьевке участвуют наблюдатели от третьих стран. Китайцы и японцы, - поморщился генерал.
– Все фиксируется в протоколах. Иначе мы подобрали бы совсем другую команду…

Мне в той команде вряд ли нашлось бы место. И не только мне, даже бравому казаку Чекунову - надо будет спросить, как его зовут. Спецназовцев в отставке хватает, а пехоту все же обучали меньше, да и при численном перевесе противника нам воевать не так привычно, как десантникам и разведчикам.

Подошедший Иванов смерил нас задумчивым взглядом и поинтересовался:

–  Вы в Царицын воевать едете?

–  Мы, - кивнул я.

Генерал промолчал - видно, все думал о том, как создать боеспособное отделение из такой разношерстной публики.

–  Будем знакомы. Федор Иванов.

–  Никита Волков. Генерал. Просто генерал, - улыбнулся я. Иванов, видимо, не понял, что я представляю нашего спутника,

а не только себя, и недоверчиво смерил меня взглядом.

–  Что же, целых два генерала на одного солдата? Прямо по Салтыкову-Щедрину?

–  Нет, я с недавнего времени - ротмистр, - пришлось пояснить мне.
– А наш сопровождающий - генерал. Он познакомит нас со стратегией ведения боя, которую разработал штаб.

–  Вот оно что, - протянул Иванов.
– Ну, пусть разрабатывает. Хотя лучше бы они, генералы, к Царицыну врага не подпустили.

–  Господин Иванов, позвольте заверить вас, что штаб предпринимал все усилия, - раздраженно начал генерал, но потом, видимо, понял, что объяснять сейчас что-то или спорить бессмысленно, и прервал мысль.
– Пройдемте в вагон!

Поезд тронулся спустя пять минут после того, как мы заняли купе, каждый - отдельное. Постели с белоснежными простынями и одеялами в накрахмаленных пододеяльниках были застланы, столики украшали цветы. Все это мне не нравилось. Мягко стелют, да жестко будет спать. Закинув рюкзак и баул со шпагой на верхнюю полку, я пришел в штабное купе. Генерал задерживался, и мы с Чеку-новым и Ивановым имели возможность познакомиться поближе.