Мимо прошли оперативники в о зд у ш к и - похожие внеш- не на таксистов. Те же варенки, кроссовки, куртки, та же независимая манера держаться...

Отерев липкий пот с шеи, Виктор нашел скамейку, где оставил Анастасию и Алекса. Те оживленно болтали.

– Ладно, - состроил он строгую мину, - хватит трепаться - начинаем действовать. Следующий пункт - Янги-Юль...

До небольшого городка под Ташкентом - Янги-Юля можно было добраться поездом и автобусом. Чернышев выбрал автобус.

Ехать пришлось недолго. Вокруг шоссе простирались поля.

Алекс посматривал по сторонам. Анастасия молчала. Чернышев откровенно спал.

Городок оказался небольшим, скучноватым. Невысокие дома, разбитый асфальт. Размоченная дождем глина по обочинам.

Рядом со скромной автостанцией висел выцветший плакатик, оставшийся еще с прошлых времен:

"Золотые руки создают белое золото!"

Трехэтажная гостиница располагалась в самом центре Янги- Юля, такая же безликая и непритязательная, как и все вокруг.

Администратор - молодая крупных габаритов матрона с косой, уложенной венком поверх головы - сидела за маленьким окошком в просторном пустом коридоре, который язык не поворачивался назвать "холлом".

– Хуш келибсыз. Добро пожаловать...
– Подошедшего к окошку Чернышева она встретила не очень профессиональной, но искренней улыбкой.

– Надолго к нам?

– Еще не решили. Пока заплатим за сутки.

– Как вы хотели бы расположиться? В двух номерах? В трех?

– В двух. Это моя сестра. У нее будет отдельный номер, а мы, мужчины, вместе...

Комнаты оказались рядом, на первом этаже. По скромности убранства они могли сойти за монашеские кельи. Железные кровати, застиранное постельное белье. Стол, тумбочка. Репродуктор...

Окна выходили во двор. Где-то поблизости слышался смех. На низкой завалинке? У соседей?

Чернышев осмотрел запоры на окнах.

– В номерах ничего не оставлять. Я не удивлюсь, если к нам залезут сразу, едва мы уйдем...

Он еще раз подозрительно оглядел запоры на окне. Потом выглянул в коридор.

– Если нам тут ночевать, надо, чтобы они поставили третью кровать. Настю одну оставлять нельзя...
– покачал он головой.

– Я могу перейти в номер Насти, - предложил Алекс.

– Нет, останемся тут все трое.

Когда они проходили пустым коридором, заменявшим отелю холл, администраторши уже не было. Молоденькая, в цветных штанах, узбечка водила по полу мокрой тряпкой на швабре...

День заканчивался. Тянуло холодком.

Дом был, как все по соседству. С высоким дувалом, железными воротами, выкрашенными в ярко-голубой цвет. По краске гвоздем чья-то рука процарапала арабские буквы. Скорее всего, он принадлежал прежде крымским татарам или туркам- месхитинцам, покинувшим здешние места.

Улица вокруг была пуста, если не считать нескольких узбекских пацанов, занятых игрой.

Чернышев качнул створки - они оказались закрытыми. Подождал. Потом несколько раз с силой ударил рукой по железу. Ответом было молчание.

Он застучал снова. И снова - тот же эффект. Виктор уже подумывал о том, не двинуть ли чем по-крепче.

– Погоди, - остановила Анастасия.
– Идут.

Калитку открыла старуха - китаянка. Маленькая, плоская, чистенькая с длинной серой от седин косой позади; на ней было длинное платье и деревянные башмаки.

Чернышев качнул головой, показав, что разговор недля посторонних ушей, и они не могут его вести в виду всей улицы.

Старуха молча отстранилась.

Все трое прошли за ворота. Дворик кончался ступеньками на террасу скрытого за деревьями дома.

– Что надо?
– с сильным акцентом спросила старуха.

– Ченя, - просительно ответил Виктор.

– Кто такие?
– последовал еще более бесцеремонный вопрос.

– Прилетели из Москвы, - кивнул Виктор на Анастасию.
– Из-за нее. Специально...

– Зачем Ченя ?

Чернышев взглянул в сторону дома за деревьями.

Старуха не собиралась приглашать их внутрь.

– Моя сестра больная, - Чернышев снова показал на Анастасию, - она устала. Тяжелый перелет.

– Что с ней ?
– старуха, прищурившись, приглядывалась к незванным посетителям.

– Почки, - глубоко вздохнул Виктор.

Анастасия стояла, уставившись в землю.

– Мы уверены: Чень сможет помочь...

– Кто сказал , что он может помочь ?
– не унималась старуха.