Сара Смит

Когда налетает алая буря

или

История того, как благовоспитанная девушка постигает свою ПРИРОДУ

– Вы верите в вампиров?
– спросил он.

Я захлопнула "Дракулу" и подсунула книжку под ковровую сумочку с забытым ришелье.

– Мистер Стокер пишет очень интересно, - сказала я.
– Мне кажется, сэр, что мы незнакомы.

– Тем хуже, - сказал он и положил ладонь на спинку стула по ту сторону моего столика в кафе. Я подняла на него глаза - и подняла их еще выше. Высокий блондин в слепящем алом мундире на фоне зеленых деревьев солидного нью-гемпширского кирпича Рыночной площади. Мундир был австро-венгерский. Какой у него чин, я не поняла, но он несомненно был офицером.

– Вам следует узнать вампиров поближе.
– Он щелкнул каблуками и поклонился.
– Граф Ференц Зохари.

И без приглашения сел напротив меня.

В Портсмуте, где я проводила лето перед моим первым светским сезоном, в этом августе 1905 года проходили переговоры, которые могли положить конец долгой Русско-японской войне. Президент Рузвельт на борту своей яхты "Мейфлауэр" в военном порту устроил первую встречу между русским и японским полномочными представителями графом Сергеем Витте и маркизом Комурой. Теперь противники встречались официально в военном порту, а между встречами вели сложные интриги в отеле "Вентворт". Тетя Милдред не считала, что девицам прилично читать газеты, а потому мне было мало что известно о происходящем, но я знала, что переговоры идут тяжело. Город заполнили иностранцы; в воздухе пахло бурей, он был пронизан тяжелой мужской энергией, историей и значимостью. Опасность, кровь и жестокость, совсем как в книге мистера Стокера. "Ни в коем случае не разговаривай ни с кем из них", - внушала мне тетя Милдред. Но против обыкновения моей тетушки поблизости не было.

– Вы участвуете в переговорах? Пожалуйста, скажите мне, как они проходят?

– Я только сторонний наблюдатель.

– Но они заключат мир?

– Ради моей родины надеюсь, что нет.
– Его, видимо, позабавило мое изумление.
– Если Россия и Япония будут воевать и дальше, они потеряют много крови. Россия проиграет, обратится на запад, затеет небольшую войну и, вероятно, проиграет ее. А если они подпишут мирный договор, Россия лет через пять будет драться с нами, когда наберется сил. И тогда вмешаются немцы, и французы - чтобы драться с немцами, а англичане - с французами. Крайне забавно. И моя родина не сможет уцелеть.

– Но ведь, наверное, трудно не пасть духом, когда решаются подобные вещи?

– Я никогда не падаю духом.
– Мой собеседник протянул руку, собрал в кулак мое недоконченное ришелье и помахал им в воздухе, точно носовым платком, прежде чем бесцеремонно бросить его на землю.
– Ваша мать заставляет вас заниматься рукоделием, - сказал он, - но вы предпочитаете дипломатию. Или вампиров. Так что же?

Я покраснела.

– За моим шитьем следит моя тетя, - сказала я. Это лето было отдано ришелье: часы и часы я сидела на веранде тети Милдред и сотней за сотней мелких стежочков обметывала края ярдов полотна, а потом вырезала по рисункам узоры ножничками с острыми кончиками. Белье для моего приданого, говорила тетя Милдред, которая ни за что не произнесла бы вслух слово "простыня". Осенью я уеду в Нью-Йорк планировать свою брачную стратегию, точно генерал без армии. Сражение уже было заранее безнадежно проиграно, так как в моем распоряжении не было достаточного богатства, чтобы я могла оказаться в центре событий. Я стану тем, для чего я подхожу наружностью, а не душой - никчемной светски безупречной женой какого-нибудь дельца, чей интерес к войне исчерпывается потребностью армии в сапогах или зубных щетках.

Но теперь благодаря тому, что адмирал Того победил в Цусимском бою, я ощутила вкус войны, пусть далекой и дразняще-загадочной; я сидела напротив офицера здесь в жарком густом солнечном свете среди листвы Рыночной площади.

– Вам нравится война, - спросил мой собеседник, - или просто кровь?

Интересный вопрос!

– По-моему, они равно подразумевают власть и силу.

– Вот именно!
– Он перелистывал мою книгу, а я искоса следила за ним. В элегантно сшитом багряном мундире он производил впечатление грубости в соединении с силой. Шея над жестким золотым галуном воротника бугрилась мышцами. Короткие пальцы с широкими ногтями прижимались кончиками к желто-красному переплету "Дракулы". Быть может, почувствовав мой взгляд, он поднял глаза и улыбнулся мне. Он смотрел на меня со странной уверенностью, словно меня уже влекло к нему, а ведь красив он не был. Толстые губы, шрам наискось подбородка, ухо без мочки. Он бросил мое рукоделие на землю!

– Меня зовут Сьюзен Вентворт, - сказала я.

– Вентворт! Как отель. Легко запомнить.
– И никаких восхищенных слов о том, что мое лицо слишком прекрасно, чтобы забыть мое имя.
– Вы живете в отеле?
– спросил он.

Истинный джентльмен никогда не спрашивает даму напрямик, где она живет, чтобы не поставить ее в неловкое положение. Ведь может показаться, будто она ищет его общества.

– У моей тети есть коттедж в Киттери-Пойнт.

– Это отсюда недалеко. Вы бываете в отеле на чаепитиях с танцами?

– Очень редко, граф Зохари. Моя тетя считает остановившихся там дипломатов неподходящим обществом.

– Совершенно справедливо. Но и волнующим, не так ли? Вы находите военных волнующими, мисс Вентворт?

– Военную службу - да, и дипломатию. Не стану отрицать.

– Небольшая толика крови... так подходит для танцев за чаем.
– Ногтем большого пальца он отметил абзац в книге и показал его мне. "Выгибая шею, она облизнула губы, будто хищный зверь", - прочла я.
– Это пробуждает в вас волнение?

– Я не вампир, граф Зохари, - ответила я неловко.

– Я знаю.
– Мой собеседник улыбнулся, показав ровные белые зубы.
– Вот я, например, вампир и могу заверить вас, что вы - нет. Пока еще.

– Вы, граф Зохари?

– Разумеется, совсем не такой, как субъект, которого изобразил этот Стокер. Я вижу свое лицо в зеркальце для бритья, и, уверяю вас, сплю я на простынях, а не в сырой земле.
– Он протянул руку и прикоснулся к золотому крестику у меня на шее.
– Прелестная вещица. И она не вынуждает меня отпрянуть.
– Его пальцы были совсем близко от моей шеи и груди.
– Вампир всегда очень чувствен. А особенно когда он служит в армии. И очень привлекателен. Вам следовало бы испробовать.