— Не вся, — упрямо сказал Гурвич. — Ты забыл добавить, что группа полковника Хеелиха вывезла секретные документы, которые передала представителям Москвы. А потом Хеелиха и его заместителя действительно убили. И мы подозреваем, что при них остались какие-то важные документы, которые исчезли десять лет назад и всплыли только теперь. Такое возможно?

— Возможно, — кивнул Дронго. — Но моя задача — найти предателя в их группе, а не слушать твои умозаключения.

— Вы напрасно так нервничаете, Дронго, — вдруг сказал по-русски Менахем. Все это время он спокойно слушал беседу, не вмешиваясь. У него был правильный русский язык, но с некоторым прибалтийским акцентом. Возможно, его семья выехала из Литвы или Латвии. — Если вас интересует, кто мог сдать Хеелиха и его заместителя, то мы уже вычислили этого человека. — Менахем положил тетрадь, поправил очки и подошел к Дронго. — Неделю назад в Берлине израильскую визу попросил Гайслер, бывший сотрудник группы Хеелиха. Вам знакома эта фамилия?

— И вы дали ему визу?

— Конечно, дали. Мы тогда не связывали его визит с вашей беседой. Он прилетел в Тель-Авив четыре дня назад. Вместе с туристической группой.

— И вы не проверили его?

— Конечно, проверили. Но мы не предполагали, что он выйдет на Бутцмана. Поэтому мы держали Бутцмана под постоянным наблюдением. Но Гайслер оказался умнее. Он ушел от нашего наблюдения еще вчера. А сегодня он сумел узнать о вашей предполагаемой встрече с Бутцманом. Видимо, он сумел считать информацию по оконному стеклу. Или всадить жучок в оконную раму. К телефону он подключиться не мог, это было невозможно.

— И где он сейчас?

— Мы его ищем. В отеле, где жила их группа, он не появлялся. Со вчерашнего дня.

— Поздравляю, — пробормотал Дронго. — Я думал, у вас не бывает подобных проколов.

— Как видите, бывают, — сухо ответил Менахем. Он постоял еще несколько секунд, затем повернулся и пошел к выходу.

— Можете уезжать, — сказал он перед выходом, — вы уже знаете главное. Предателем в группе полковника Хеелиха был Карстен Гайслер. Мы еще не знаем, почему он решил убить Бутцмана, но думаю, что это вопрос времени. Врачи считают, что они смогут вытянуть Бутцмана, и тот будет жить. А Гайслера мы найдем. Ему в Израиле не спрятаться. С его типично немецкой внешностью это невозможно. До свидания.

Менахем повернулся и вышел из комнаты. Гурвич взглянул на Дронго, тяжело вздохнул.

— Он из Советского Союза? — понял Дронго.

— Вообще-то, в детстве его звали Мишей, — усмехнулся Гурвич. — Его родители приехали из Риги в семьдесят восьмом. В Москве его хорошо знают, поэтому я тебе и говорю. Он координирует действия спецслужб против террористов.

— Как могло получиться, что вы так ошиблись с Гайслером? Вы ведь должны были знать, что он бывший член группы Хеелиха.

— Ну и что? Нас боятся только бывшие нацисты. Почему Гайслер не мог приехать в Израиль? Против нашей страны и наших людей он ничего предосудительного не сделал. Кстати, их самый главный руководитель, который возглавлял восточногерманскую разведку тридцать лет, — генерал Маркус Вольф, даже хотел получить убежище в Израиле. Но американцы настояли, чтобы мы ему отказали. У нас были очень хорошие отношения с разведкой ГДР, и поэтому Гайслеру нечего было опасаться. Бутцману он не звонил и не ходил к нему. Поэтому мы его даже не взяли под наблюдение. Просто регистрировали его присутствие в группе, пока вчера он не исчез. Именно тогда мы вспомнили и о твоем приезде, и о визите Гайслера. Но мы не думали, что он решится на такое безумие. И самое главное — для чего? Что такого опасного мог знать Бутцман, чтобы его нужно было ликвидировать? Не понимаю.

— И я не понимаю, — нахмурился Дронго. — Поэтому завтра я не уеду. Останусь в Израиле и буду ждать, когда вы найдете Гайслера.

— Это может быть опасно, — предостерег Гурвич.

— Ничего. Я надеюсь на ваших профессионалов. — Дронго поднялся с дивана, взглянул на часы. — Свинья ты, — неожиданно сказал он. — Я же тебе говорил, что люблю чай, а не кофе. А ты мне даже не предложил чаю.

— У нас нет чая, — улыбнулся Павел, — только кофе.

— Я так и знал. Вас, очевидно, плохо финансируют. Где мои напарники? Надеюсь, вы их отпустите вместе со мной?

— Конечно. Можете забрать свою машину. Между прочим, твоя спутница — очень решительная особа. Она явно не хотела выполнять приказ сотрудников полиции и выходить из машины.

— Не нужно было ее пускать в вашу страну с оружием в руках, — заметил Дронго. — Меня всегда поражает лицемерие спецслужб. Всем и все всегда бывает известно, но каждый делает вид, что никто и ничего не знал.

— Когда ты хочешь уехать? — устало спросил Гурвич.

— Я тебе уже надоел? Как только ты сообщишь мне, что вы взяли Гайслера. Надеюсь, вы возьмете его живым.

— Увидим, — недовольно кивнул Павел. — Завтра утром я заеду к тебе в отель. Мы могли бы вместе пообедать.

— Надеюсь, наш обед пройдет лучше, чем моя встреча с Бутцманом.

— Надеюсь, — улыбнулся Павел. — Сколько лет тебя знаю, а ты не меняешься. Алиса говорила, что у тебя душа клоуна и вместо головы компьютер. Интересное сочетание, ты не находишь?

На Потсдамер-плац работа не прекращалась ни днем, ни ночью. После объединения Германии город превратился в большую строительную площадку. Особенно интенсивно велось строительство в центре города, в некогда «мертвой зоне», возникшей вокруг Берлинской стены.

Мужчина среднего роста, в кепке и темно-зеленой куртке, неторопливо прогуливался вокруг строящегося здания, словно ему доставляло удовольствие ходить именно в этом месте, где даже ночью работа не прекращалась. В эту часть площади не могли проехать машины, и редкие прохожие старались обходить стороной участок строительства.

Он увидел этого человека издалека. Высокого роста, в несколько старомодной шляпе, длинном плаще, незнакомец неторопливо приближался, не пытаясь форсировать свой шаг. Когда они наконец сошлись, пришедший кивнул в знак приветствия и тихо спросил: