У Саревана захватило дух. Пряник потерял внезапно свой вкус, и он с трудом доел его. Пальцы сами потянулись к свежей поросли на подбородке. Совсем никакой погони? Вряд ли. Однако он и сам заметил это. Странно, что простолюдины так подробно обсуждают то, о чем они с отцом говорили с глазу на глаз, словно он никогда не совершал предательства и действительно послушно отправился туда, куда его хотели отправить. В этом вообще не было никакого смысла. И тем не менее какой-то смысл был, и это пугало Саревана. Словно кто-то знал или предполагал, каковы его намерения, и поощрял это или, во всяком случае, не собирался препятствовать… словно кто-то хотел замести его следы, пойти ради него на явный обман…

Шатри обещал сделать именно так, но он не обладал необходимой для этого силой. Вадин? Повелитель севера душой и телом принадлежал своему императору. Даже ради своего тезки, которого он любил как собственного сына, он не будет действовать вопреки воле Мирейна. Элиан — может быть. На это она способна. Но почему-то ему казалось, что она не участвует в этом. Князь Хан-Гилена…

Сареван трогал свою бородку и хмурился. Это была его измена, и никто больше не может быть к ней причастен. Он не хочет делить ее с некой безликой силой, с хитросплетениями причин и контрпричин, которые теперь смешивались с его собственными намерениями. Эта сила без его позволения вторгается в его планы, а он даже не может назвать ее по имени.

— О тебе отзываются очень хорошо, — сказал Хирел, не обращая внимания на терзания Саревана. — Даже самый последний бездельник помнит тебя или заявляет, что помнит. Тебе известно, что ты провел девять месяцев в темницах самого императора зла? Ты бежал с помощью огня и магии, взяв в заложники его наследника, и погиб в битве с его магами; тело твое вернулось в Эндрос, растерзанное на девять частей, которые лежали на спинах демонов. При помощи своей силы твой отец собрал останки. Он призвал твою душу от Аварьяна и снова вложил в тебя жизнь. Сделав это, он поклялся: император Асаниана будет подвергнут тем же мучениям, которые перенес ты.

Саревану хотелось вскочить на ноги и убежать в лес. Спрятаться от всего этого или ринуться навстречу судьбе, проклиная всех лжецов со всеми их обманами.

Он неподвижно сидел, следя за Брегаланом, который щипал траву, равнодушный к людям и их войнам.

— Нас никто не преследует, — сказал Хирел. — Никто о нас не говорит. Всех интересует только война и вооружение, а также вопрос о том, кто будет собирать урожай, если военные действия затянутся надолго.

Сареван почувствовал, как пламя его гнева разгорается все сильнее. Он не стал гасить его. Слова сами пришли ему на ум как бледные тени его ярости.

— Мне это не нравится, — сказал он. — Мне это совершенно не нравится.

— Это идет нам на пользу, — убеждал Хирел. — От этого воняет до самых небес. — Сареван одним прыжком оказался на ногах. — Юлан! Брегалан! Вперед, быстро!

Брегалан был резвее любого другого жеребца, ведь в нем текла кровь Бешеного, а кобыла родилась в диких краях и была объезжена зхил'ари. Они прекрасно справлялись с длинными пробегами и не нуждались в длительных выпасах. Таков был и сам Сареван, а вот Хирел оказался не столь крепким. Ему нужно было спать и есть. Сареван, приказав себе хранить спокойствие, покорно соглашался на очередной привал и тихо лежал на траве, глядя на катящийся по небу солнечный шар, пока его спутник спал мертвецким сном. Сам он почти не спал. После битвы с магами в Асаниане все, что он слышал и видел наяву и во сне, связалось воедино. Он пока еще не мог найти этому разгадку, но перед ним уже маячили слабые контуры. Он перестал злиться. Он поклялся и выполнит клятву: имя того, кто стоит во главе этого заговора, станет ему известно. Тогда он заставит заплатить за все.

Чем дальше они ехали, тем спокойнее казался край. Но это было лишь видимостью. В каждом городе имелся отряд вооруженной стражи. В каждом замке шло военное обучение, а в, кузницах ковали новое оружие. На дорогах было мало путешественников, а те, которые встречались им, держали руки на оружии и хранили бдительность. Не все люди, собравшиеся в военные отряды, намеревались сражаться за своего императора. Некоторые из тех, кому предстояло сделать это, перед отправкой на войну решили отомстить кровным врагам или, чтобы ожидание не показалось слишком скучным, добыть кое-какие трофеи. Средств к существованию у армии оказалось более чем достаточно: капитан оттачивал мастерство своих воинов, совершая короткие набеги, и кормил солдат тем, что они добывали. Чего же еще желать!

Никто из них не приближался к Саревану. Может быть, это происходило благодаря бдительности Юлана и его собственной осторожности. Но он не мог бы поклясться, что уверен в этом. Сареван скакал, потому что должен был двигаться, увлекая за собой остальных. Он не переставал бояться, что впереди ждет ловушка: заговор разоблачен, и границы закрыты для него. Поэтому теперь любая западня не стала бы для него неожиданностью.

Наконец они добрались до границ Карманлиоса и до Асан-Виана, задыхающегося от жары, характерной для того цикла Ясной Луны, который называется Солнечной Наковальней.

Кобыла Хирела начала хромать, и даже у Брегалана под опаленной шкурой резко выступали ребра. Хирел поник головой, его тело находилось в постоянном напряжении, и он судорожно сжимал поводья при малейшем толчке. Под глазами пролегли голубоватые тени.

Виан был замком, который среди прочих управлял городом Магрин. Его хозяин умер, не оставив после себя ни вдовы, ни наследников; согласно его воле, все имущество было передано заботам жрецов Солнца. Старшей жрицей во владениях барона оказалась Орозия из Магрина.