Ан оно повело проселками,

На полпути корчмой выросло;

Я за дело примусь, ан оно мухою

Перед носом снует, извивается;

А потом тебе же насмехается:

"Ой, удал, силен, добрый молодец!

Еще много ли на боку полежано?

Силы-удали понакоплено?

Отговорок-то понахожено?

А и много ли богатырских дел,

На печи сидючи, понадумано?

Вахлаками других поругано?

Себе спину почeсано?"

[1857]

* * *

Он водил по струнам; упадали

Волоса на безумные очи,

Звуки скрыпки так дивно звучали,

Разливаясь в безмолвии ночи.

В них рассказ убедительно-лживый

Развивал невозможную повесть,

И змеиного цвета отливы

Соблазняли и мучили совесть;

Обвиняющий слышался голос,

И рыдали в ответ оправданья,

И бессильная воля боролась

С возрастающей бурей желанья,

И в туманных волнах рисовались

Берега позабытой отчизны,

Неземные слова раздавались

И манили назад с укоризной,

И так билося сердце тревожно,

Так ему становилось понятно

Все блаженство, что было возможно

И потеряно так невозвратно,

И к себе беспощадная бездна

Свою жертву, казалось, тянула,

А стезею лазурной и звездной

Уж полнеба луна обогнула;

Звуки пели, дрожали так звонко,

Замирали и пели сначала,

Беглым пламенем синяя жженка

Музыканта лицо освещала...

Начало 1857

* * *

Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали,

Красуяся, идет нарядная весна:

Порою входит так в дом скорби и печали

В цветах красавица, надменна и пышна.

Как праздничный мне лик весны теперь

несносен!

Как грустен без тебя дерев зеленых вид!

И мыслю я: когда ж на них повеет осень

И, сыпля желтый лист, нас вновь соединит!

Вeсна 1857 (?)

* * *

Деревцо мое миндальное

Все цветами убирается,

В сердце думушка печальная

Поневоле зарождается:

Деревцом цветы обронятся,

И созреет плод непрошеный,

И зеленое наклонится

До земли под горькой ношею!

1857 или 1858

* * *

Мой строгий друг, имей терпенье

И не брани меня так зло;

Не вдруг приходит вдохновенье,

Земное бремя тяжело;

Простора нет орлиным взмахам;

Как Этны темное жерло,

Моя душа покрыта прахом.

Но в глубине уж смутный шум,

И кратер делается тесен

Для раскалившихся в нем дум,

Для разгорающихся песен.

Пожди еще, и грянет гром,

И заклубится дым кудрявый,

И пламя, вырвавшись столпом,

Польется вниз звенящей лавой.

1857 или 1858 [?]

* * *

Двух станов не боец, но только гость случайный,

За правду я бы рад поднять мой добрый меч,

Но спор с обоими досель мой жребий тайный,

И к клятве ни один не мог меня привлечь;

Союза полного не будет между нами

Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,

Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,

Я знамени врага отстаивал бы честь!

[1858]

* * *

Как селянин, когда грозят

Войны тяжелые удары,

В дремучий лес несет свой клад

От нападенья и пожара,

И там во мрачной тишине

Глубоко в землю зарывает,

И на чешуйчатой сосне

Свой знак с заклятьем зарубает,

Так ты, певец, в лихие дни,

Во дни гоненья рокового,

Под темной речью хорони

Свое пророческое слово.

[1858]

* * *

Запад гаснет в дали бледно-розовой,

Звезды небо усеяли чистое,

Соловей свищет в роще березовой,

И травою запахло душистою.

Знаю, что к тебе в думушку вкралося,

Знаю сердца немолчные жалобы,

Не хочу я, чтоб ты притворялася

И к улыбке себя принуждала бы!

Твое сердце болит безотрадное,

В нем не светит звезда ни единая

Плачь свободно, моя ненаглядная,