Карлсен шел, оглядывая безупречно чистые улицы Хешмара, со вкусом оформленные витрины, нарядные дома под серебристыми крышами. Абсурд все— таки вопиющий: женщинам не иметь возле себя мужчин. Ну что такого? Жили б себе да жили.

— А что, ну неужели никак договориться нельзя с мужчинами?…

— Договоренность у нас есть, — перебила она. — Раз в году в Хешмар из Гавунды прибывают мужчины, давать нам свое семя. Без них род бы вымер.

— Но в таком случае?…

— Ты не понимаешь, — нетерпеливо перебила она. — Видел результаты теста, и все еще не понимаешь.

«Извини», — сказал было Карлсен, но вовремя себя одернул: может вызвать раздражение. На Земле это лишь разменное словцо, здесь же, в телепатическом сигнале, прозвучал бы весь сокровенный его смысл. Вместо этого он произнес:

— Я хотел бы понять.

— У тебя будет возможность, — смягчилась она… — Как раз сегодня они нагрянут.

Дальше шли молча. Карлсен замечал, что женщины, проходя, улыбаются его спутнице, на него при этом и не глядя. Причем не то чтобы из неприязни, а просто игнорируют, будто его нет вовсе. Исключение составила одна, чуть не столкнувшаяся с ними на выходе из дверей магазинчика. Прежде чем вступить с Ригмар в разговор, она с любопытством мелькнула на Карлсена взглядом. Как-то странно: Ригмар при этом его не представила, не заикнулась даже, кто он такой. Более того, был еще момент, когда женщина (по виду лет на десять старше Ригмар) вдруг взяла и легонько сжала ей запястье. Разговор (смесь слов и телепатии) шел, похоже, о какой-то «Массаре». Что или кто это, он так и не уловил.

Когда двинулись дальше, он спросил:

— А зачем она тронула тебе руку?

— Убедиться, что ей не мерещится. Потому что рядом был ты.

— Она что, заподозрила, что перед ней галлюцинация, как Грубиг?

Ригмар кивнула.

— Гребиры частенько пытаются просочиться в наш город. Джерид дает сигнал тревоги, но все равно приходится их выявлять.

(Джерид? — Ах да, то самое дерево, высоченное).

— А что означает «джерид»?

— Шептатель.

Смерив взглядом скрюченные, изломанные ветви, он подумал, что это дерево свое давно уже отшептало.

Женщины, проходя мимо, Карлсена по-прежнему игнорировали.

— Но почему они смотрят так, будто меня вообще нет?

— Тебе не понять, насколько гребиры ненавистны в Хешмаре.

— Но смотрели же, когда мы только въезжали в город?

— Потому что вы были в машине. Они-то думали, вы пленники. А так, если со мной, они принимают тебя за какого-нибудь гребира. Для нас, — перебила она, видя, что Карлсен пытается сказать что-то в оправдание, — все мужчины так или иначе гребиры. Нам постоянно надо быть начеку.

Улица в конце неожиданно расширялась. Вначале подумалось, что еще на одну площадь. Но оказалось, из затенения домов они вышли на подобие огромной арены, сходящей вниз рядами амфитеатра — пятьсот ярдов в поперечнике и ярдов триста глубиной. Ступени четырех секторов вели на дно, где посредине белым куполом возвышалось какое-то здание. Белизна ослепительно контрастировала с кобальтовой синевой амфитеатра — красота архитектуры обворожительная.

— Это наш Архивный Зал, — указала Ригмар. Мысль о спуске по меньшей мере на тысячу ступеней нагоняла тоску. И тут, к облегчению, Ригмар села на синее сиденье в верхнем ряду, Карлсену указав занять другое, рядом пониже. Такие же роскошные сидения-кресла шли до самого низа. Едва сели, как кресла мягко и бесшумно двинулись вниз, словно фуникулер или эскалатор. Под стеклом порскнули в стороны всполошившиеся рыбы. Устройства эскалатора уяснить не удавалось: не было видно ни троса, ни приводного ремня, на котором крепились бы кресла.

Во всю величину здание (по сути, усеченная сфера с плоским основанием) предстало вблизи дна — габариты несравненно больше любого из городских строений: футов сто в высоту. Причина такого исключения выяснилась, когда ступили на стеклянный пол. Оказывается, здание покоилось на основании из материковой породы — судя по неровностям, дну озера.

— Грандиозно. Кто же это возвел?

— Каджек К-17.

— Кстати, вопрос: А откуда каджеки родом?

— С планеты в системе Эпсилон. Они называют ее Каджан.

— Они в самом деле бесполы?

— Этот вопрос, — Ригмар улыбнулась, — ты сумеешь задать уже вот-вот.

Озадачивало то, что у сферического здания не было видимого входа — всюду лишь гладкая белая поверхность. Лишь на подходе взору открылась идущая под плоское основание лестница — вырублена непосредственно в породе и, в отличие от всего остального, не взята под стекло. При спуске взгляд подмечал вмурованные окаменелости раковин, отпечаток какого-то примитивного земноводного. В конце лестницы плавно отъехала дверь, открыв подъем в десяток ступеней. Поднявшись, они оказались в смутно освещенном интерьере, напоминающем чем-то концертный зал Алькатраз: вдвое меньшие размеры придавали ему странное сходство с утробой. Темно-зеленое покрытие пола напоминало отложения водорослей, теплые и бархатисто мягкие.

Вышедший навстречу каджек, на первый взгляд, точь в точь походил на своего сородича: то же бесхитростное одеяние, грушевидная голова с наростом вместо волос, плоский лоб с округленными, как от постоянного удивления, глазами. Лишь вблизи стало понятно, что он гораздо старше К— 97.

— Доброе утро, К-17. Вот он, человек, о котором я тебе сообщала. Его имя Доктор Карлсен.

К-17, как и К-97, улыбнулся с той же редкостной, видимо типичной для каджека, обаятельностью. Тепло рукопожатия контрастировало с ледяной холодностью пальцев (ассоциация почему-то с пригоршней сырой осенней листвы).