— Что? — Новая Тюмень вылупился на нее. — Но… но что же с операцией? — потребовал он ответа.

— Я знаю только то, что мне сказал капитан, сэр, — ответила Хаверти. — Когда я сказала, что вас нет на КП, он велел мне найти вас, передать приказ немедленно возвращаться на «Палаш», и проинформировать вас, что с этого момента поисково-спасательной операцией командует коммандер Харрингтон.

— Но я командую…

— Вы командуете испытаниями «Скайхоков», — ровно сказала ему Хонор, — и это всечем вы командуете. Это больше не испытания, и вы больше не командуете. Так что уйдите с дороги, коммандер. Немедленно.

Он уставился на нее раздосадованными глазами, когда понял с кем именно она разговаривала через гарнитуру. Это был не Стимсон. Она подключилась к комму своего бота и переговорила с Таммерланом за его спиной, и…

— Простите, сэр? — Он ошеломленно обернулся и обнаружил себя лицом к лицу со старшиной Зарелло. — Лейтенант Хеджес сообщил мне, что я должен отвезти вас назад, на «Палаш», коммандер, — сказал ему старшина. Новая Тюмень моргнул, а Зарелло вежливо кивнул в сторону ожидающего бота. — Если вы пройдете туда, сэр, мы своевременно доставим вас на борт. — сказал он без какого-либо выражения в голосе.

Уже целую вечность Сьюзан Гибсон процарапывала себе дорогу в подвижном ледяном мире. Ее лыжный костюм сохранял тепло тела, но не души. Темнота, теснота и страх ледяной рукой сжимали ее сердце. У нее не было света, не было направления, кроме собственного чувства верха и низа. Больше чем чего-либо в своей жизни ей хотелось свернуться в клубок и просто ждать, пока ее кто-нибудь не найдет. Но на не могла так поступить. Ранджит был ранен — хуже, чем пытался сделать вид, она это поняла, — а Андреа Мандерс была в ловушке, как и тот, кто держал ее за лодыжку, и все это означало, что Сьюзан не могла остановиться.

Она закрыла глаза, чувствуя лед на щеках и вновь потянулась вперед в темноту, вонзая лишенные перчаток пальцы в снег впереди нее и пробираясь в нем подобно какому-то безглазому червю. Она потеряла свою палку, кисти ее рук стали как замерзшие железные клешни, она их едва чувствовала, но знала, что они давно уже стерты в кровь. Не то, чтобы она могла это поправить, просто старалась не думать об этом, так же как и оставшемся запасе воздуха или о том, пропускает ли снег воздух. Она так не думала, но точно не знала и позволить себе беспокоится по этому вопросу тоже в любом случае не могла.

Ее выброшенные вперед руки наткнулись на что-то твердое, ударились об это с силой, достаточной, чтобы заставить ее вскрикнуть из-за боли и шока. Она подтянула их к себе, прижала к груди и захныкала, ожидая пока уймется боль в пальцах. Казалось, это заняло вечность, но в конце концов, она слегка разогнулась и снова потянулась вперед, осторожно. Еще один камень, подумала она. Это был не первый, встреченный ею, но пытаясь ощупать его и найти обходной путь, она поняла, что это был самый большой. Есть только один способ, сказала она сама себе и, упершись руками в его основание, выгнула спину. Снег был как раз достаточно рыхлым, чтобы она смогла приподнять его, спрессовывая сильнее, всем своим телом меняя форму крошечного, движущегося вместе с ней воздушного пространства. Она выгибала спину снова и снова, дыша сквозь сжатые зубы, заставляя поддаваться все укутывающий снег. Наконец она позволила себе расслабится, прижалась лбом к неровной, обледенелой поверхности камня, который она не могла увидеть, и судорожно втягивала воздух. Она так устала. Очень, очень устала. Но теперь пространство вокруг нее было достаточно велико, и она поднялась на колени и подняла над головой болящие, изнемогающие руки. Она погрузила руки в снег прямо над собой и почувствовала, как он сыпется вниз. Теперь, когда она копала вертикально, он осыпался с угрожающей скоростью. Она закусила губу, удерживая себя от рыданий ужаса когда представила, как натыкается на участок рыхлого снега, а он теряет сцепление и обрушивается на нее как зыбучий песок, заполняя ее крошечный воздушный карман, забивая рот и нос, в одиночестве, в темноте…

Сьюзан Гибсон застонала, пытаясь отключить воображение, вцепилась мысленно в память о брате и заставила себя продолжать копать.

— Это может быть одним из вагончиков подъемника, мэм. По крайней мере, так получается по данным георадара. — Палец майора Стимсона уткнулся в блик света на голограмме на которую выводились показания георадара шаттла, парящего над ними. Георадар был предназначен для обнаружения подземных бункеров и других подобных сооружений, но столь же годился и для такого применения. Если не считать того, что лавина приволокла с собой слишком много мусора, чтобы быть уверенным в том, что именно видишь. Это мог быть вагончик… или валун… или секция башни подъемника.

— Что на сонаре? — спросила Хонор.

— Ничего более определенного, — недовольно ответил Стимсон. — Что бы это ни было, оно на глубине более тридцати метров, и разрешение обоих систем отвратительное. Проблема в том, что если георадар прав и это действительно вагончик подъемника, то сонар должен был засечь внутри него пустоту, а этого не наблюдается. Конечно тридцать метров — многовато для сонаров скафандра. Нам позарез нужны более мощные установки, такие как у горных поисково-спасательных партий. Но пока…

Он недовольно пожал плечами, а Хонор, кивая, заставила свое лицо не выражать ничего. Она, конечно, поняла, что он имеет в виду. Даже если это и был вагончик, существует по крайней мере одно, очень простое, объяснение тому, что ни георадар, ни сонар не засекли внутри него пустот.

— Хорошо, Фрэнк, — сказала она немного спустя. — Пусть одно отделение приступит к работам. Подгоните один из ботов и используйте его силовые лучи и подъемные турбины, чтобы снять первые десять-пятнадцать метров, а затем пусть продолжают лопатами и ручными силовыми лучами.