Возможность начать счет мести вскоре представилась. 20 августа штурмовикам была поставлена задача двенадцатью экипажами нанести удар по живой силе и боевой технике противника в районе Оптуха, Протасове. Прикрывать "илы" на маршруте и в районе цели было приказано нашей эскадрилье. Я попросил командира полка усилить мою группу звеном из подразделения С. Т. Ивлева. Орляхин согласился и даже разрешил ему самому вылететь вместе с нами.

Боевой порядок мы построили следующим образом: первое звено (Нестеренко, Григорьев, Иванов и я) - слева и выше штурмовиков; второе звено (Ишанов, Фомин, Сузик, Шахрай) - справа; третье звено (Ивлев, Голик, Озерной, Дубинин) - сзади и выше на 1500-2000 метров. Такой порядок обеспечивал надежность защиты сопровождаемых и внезапность нападения на противника со стороны солнца.

В заданное время мы пристроились к штурмовикам и взяли курс на цель. Погода благоприятствовала выполнению задачи, солнце светило ярко, видимость была хорошая. В районе Оптухи и Протасове мы обнаружили танки, автомашины, артиллерию и множество солдат. "Илы" изготовились к атаке. Когда мы подошли к цели, противник открыл сильный зенитный огонь. Штурмовики замкнули круг. После двух заходов зенитный огонь ослабел, но один "ил" был подожжен и упал на землю.

Ивлев, находясь на солнечной стороне на высоте 2500 метров, наблюдал за нами и за воздушным пространством. Слышу его предупреждение: с запада идут девять ФВ-190 и Ме-109. Я и ведущий штурмовиков ответили, что поняли, и приказали по радио летчикам своих групп сократить дистанцию между парами, чтобы лучше можно было организовать огневое взаимодействие.

Вижу две группы истребителей: впереди "фоккеры" со своим мощным огнем, за ними "мессеры", прикрывающие их. Пока они не переходят в атаку. Но вот "фоккеры" мгновенно разделились на две подгруппы и стремительно кинулись на штурмовиков и "лавочкиных".

Атака группы Ивлева с высоты и со стороны солнца была внезапной и эффективной. От меткой очереди ведущего и его ведомого Озерного два горящих "мессера" свалились вниз. Хорошим результатом закончилась и атака моей группы по "фоккерам", которые намеревались проскочить к штурмовикам через наш боевой порядок. Григорьев и Иванов на вертикальной горке сблизились с двумя ФВ-190 и сбили их. Особенно красиво снял Юрий Иванов ведомого пары: в момент, когда "фоккер" на какое-то мгновение завис в верхней мертвой точке. "Фокке-вульф" отвесно рухнул на землю.

Второе звено уничтожило еще одного гитлеровца. Подбили его Ишанов с Фоминым, а добил Павел Сузик.

Противник отказался от атак "ильюшиных" и навалился на Стефана Ивлева. Тот по радио попросил оказать ему помощь. Я приказываю звену Ишанова сопровождать "илы", которые легли на обратный курс, а со своим звеном на полном газу взмываю на высоту 2000-2500 метров. Осматриваю район, где ведет бой Ивлев с шестью Ме-109 и четырьмя ФВ-190. "Мессершмитты" изготовились для атаки Ивлева, но мы упредили их удар: свалились на них внезапно. Хорошо прицелившись, я почти в упор дал длинную очередь по ведущему, и его самолет взорвался. Остальные "мессеры" перешли в пикирование. Мы не погнались за ними. Надо было разогнать "фоккеров", с которыми дрались ребята Ивлева. Теперь Стефан занимал выгодное положение. Я сам видел, как летчик М. В. Голик срезал одного фашиста.

Во время воздушного боя в наушниках шлемофона много раз было слышно: "Вот тебе за моих друзей, а тебе за "Молодую гвардию"!" А Юрий Иванов восклицал: "За Олега Кошевого и за Александра Самкова!"

В этой горячей воздушной схватке ярко проявились крепкая дружба летчиков, товарищеская взаимопомощь. Григорьев и Иванов спасли Нестеренко, Ваня Дубинин помог Озерному, Павел Сузик - Шахраю.

Вернулись мы на аэродром, окрыленные радостью победы. Ничего, что фюзеляжи многих машин пробиты снарядами и пулями. Техники и механики немедленно приступят к ремонту самолетов.

Командир полка похвалил летчиков и поставил новую задачу: подготовиться к перелету в Невольное, расположенное в 15 километрах северо-восточнее Карачева. Он подчеркнул, что аэродром этот находится недалеко от линии фронта, поэтому с целью маскировки надо подходить к нему на высоте 300-500 метров.

К исходу дня все было готово. Группами по четыре - шесть самолетов мы произвели посадку в Невольном. Оно оказалось разрушенным. Да и вокруг не уцелело ни одной деревни. С северной стороны аэродрома находилось болото, поросшее кустарником, далее начинались Брянские леса.

Технический состав передовой команды и летчики заправили самолеты, замаскировали их ветками. Ужин приготовили на открытом воздухе под небольшим, наскоро сооруженным навесом. За вечерней трапезой много было разговоров о том, как мы сегодня выполняли клятву мести за наших друзей, за молодых героев Краснодона.

Невдалеке гремела артиллерийская канонада. Только на следующий день она утихла: наши войска продвинулись вперед, линия фронта отодвинулась от аэродрома примерно на 20 километров.

Особенно сильное сопротивление противник оказывал на рубеже Людиново, Дьяково, то есть на подступах к Брянску. Много раз мы вылетали на задание, но линия фронта далее Белых Берегов и Людиново на запад не отодвигалась.

Тогда войска Брянского фронта, нащупав слабое место во вражеской обороне, силами 50-й и частью сил 10-й армий Западного фронта нанесли удар с севера в направлении Бытошь, Жуковка, чтобы отрезать противнику пути отхода на Рославль, Смоленск. Под угрозой окружения гитлеровцы с боями начали отход в западном и северозападном направлениях. 17 сентября войска 11-й армии овладели Брянском.