Уже начало темнеть, когда мы взлетели. На этот раз Оли села к отцу, а Пилли ко мне и папе. Почти сразу же, как мы вышли на нужную высоту, заработал коммуникатор Орика (мы опять летели рядом). Это был а, Тул.

— Выполняю просьбу моего быстроногого брата. Он просил передать поклон Латору.

— И тебе, — сказал Орик. — Понял что-нибудь, Митя?

— Быстроногий брат — это тот гелл.

— Верно. Это гелл Алург.

И тут же опять заработал коммуникатор Орика.

— Куда вы пропали, уль Орик? — Это был голос Горгонерра. — Я звонил вам тыщу раз. Я беспокоюсь за вас и наших гостей.

— Все живы-здоровы, — сказал Орик. — Вы же знаете, уль Горгонерр, мы прокатили их к морю. Мой аппарат был в машине.

— Можете вы прилететь ко мне, когда доставите гостей?

— Пожалуй. Они хотели посмотреть ночной город. А мне неплохо бы залететь в редакцию «Огней Тарнфила».

— Что-то случилось?

— Мне пока неловко говорить об этом: это касается меня лично.

— Но это все же не секрет, если это будет в газете?

— Во время охоты уль Митя своим старым лучевым пистолетом спас мою дочь. Крупная криспа напала на нее.

Горгонерр долго молчал.

— Откуда взялась эта дрянь? — наконец сказал он. — Они же только в северных водах… А вы понимаете значение случившегося?!

— Я ее отец, — сухо сказал Орик.

— Это мне ясно. Но мальчик станет героем Политории.

— Он им и является, — чуть мягче сказал Орик. — Это я вам говорю уже не только как отец.

— Я понимаю, — сказал Горгонерр. — По сути дела, завтра будет большой праздник. Это отлично. Может быть, мальчик выступит перед детьми? Их машина рядом?

— Недалеко, но по-моему, он спит, — сказал Орик.

— Хорошо, — сказал Горгонерр. — Не станем его будить.

— Я буду у вас. Что-нибудь важное? — спросил Орик.

— Достаточно.

Горгонерр отключился от разговора первым.

Стал накрапывать дождь. Папа и Орик подняли плексовый верх и включили мощные фары.

— Мне грустно от ощущения, что Орик очень одинок, хотя у него и есть чудесная дочь, — сказал папа Пилли.

— Его жена погибла в той же космокатастрофе, что и мои родители, — как сквозь тугую пелену, как сквозь ватный занавес, услышал я голос Пилли, засыпая.

Горгонерр, конечно, сработал умно: моя встреча с детьми на следующий день была организована с помпой, бездна цветов, фотографов, кино— и телеоператоров… И детишки были всех «сословий», были и геллы. И вся эта толпа вполне помещалась в зале, потому что зал — в этом и заключался «ход» Горгонерра и шик — был залом Дома правительства; зал-цирк, на «арене» — стол, за которым сидел сам квистор, папа, Орик и я. Расчет квистора был точным: впервые в истории планеты дети собрались в Дом правительства для встречи с пареньком тринадцати лет. Конечно, этот паренек не то чтобы открыл новую звезду или новый принцип движения в космосе, но был инопланетянином, живущим не поймешь где и оказавшимся здесь впервые с тех пор, как политоры перестали быть птицами. Два момента делали тему прилета инопланетян особой: уж очень они были похожи на политоров, а этот, помладше (не жаба, не осьминог с блестящим мозгом), проявил себя прежде всего как истинный политор: спас политорскую девочку от зубов страшной криспы. Чужое существо (я) сделалось (да еще при похожести) абсолютно своим, близким… Поначалу политорские дети вели себя как нормальные дети, то есть шумели и задавали вопросы все вместе, а уль Горгонерр (думаю, специально), как добрая няня, хлопал ладонью по столу, призывая всех к порядку. И милые детишки осознали наконец, что ими командует не строгий добрый учитель, а добрейший Глава Правительства.

— А когда вы улетаете? Зачем вообще? Оставайтесь!

— Через семь дней. Жалко, конечно.

— Вот ужас-то, так быстро? Нет, правда, зачем?!

— Земля нас ждет. Мама ждет!

— А нельзя ей сообщить, что вы у нас задержитесь?

— Нельзя. Сигналы не доходят — Земля очень-очень далеко.

— А ваша мама двухглазая, как и наши?

— Ага. В точности. Очень строгая.

— А как это вы не напугались криспы? Это же чудовище!

— Не знаю. В тот момент я ничего не боялся. Я просто действовал, как было нужно. Это не храбрость. Так было нужно.

— Это ваш папа научил вас такой скромности? Или вы сами?

— Нет, — сказал папа. — Я ничему его не учил. Митя вел себя по ситуации, как и вы бы себя вели.

— Вы бы хотели, чтобы сделали искусственную криспу, все повторили под водой и отсняли на пленку? На память.

— Не-а. Если бы просто кино, а так… глупо.

— А если мы сделаем вам подарки, куда это все тащить?

— А прямо в Дом правительства, — сказал я весело. Все хохотали, но особенно — уль Горгонерр. Такой миляга!

— Я пошутил, — сказал я. — На корабль к улю Карпию.

— А какие животные есть на Земле?

— Разные. Я думаю, другие, чем у вас, хотя птицы есть и у вас, и у нас. У нас есть слон, тигр, жирафы, змеи…

— Непонятно! Непонятно! Ничего не переводится!

— Да у вас нет похожих. Улетая, я оставлю слайды, такие цветные прозрачные фотографии. Я снимал их в зоопарке.

— Слайды знаем! А вот что это — зоопарк?

— Это когда звери не на свободе. Или окружены канавами с водой…