— Когда рейс, послезавтра?

— Да, если состоится.

— Тогда командиром корабля будет мой приятель, ясно?

— Ясно. Спасибо… спасибо вам огромное!

— Точно сообщи геллу принцип запуска модели, который я тебе сейчас покажу, — сказал Ир-фа. Я кивнул. — Ну, пошли.

Поставив машину возле дома, я поднялся на лифте, открыл квартиру и прошел в столовую. Первым, кого я увидел, был незнакомый, улыбающийся политор. Когда я вошел, он резко встал с пистолетом в руке и, продолжая улыбаться, велел мне сесть.

Я сел. Пилли сказала:

— Этот красавец позвонил снизу и сказал, что принес кое-что от уля Орика. Я поглядела в глазок — он был с двумя корзинами продуктов, сейчас они на кухне, хорошие продукты. Ты сообщил очень мало, политор, — сказала она этому, с пистолетом. — Начни снова. Развлечешь нас.

— Значит, так, — сказал тот, — я прибыл в Тарнфил по заданию а, Тула и уже выполнил его. Но я побывал и у квистора, совещание только началось, и я оставил его секретарю записку с кое-какими сведениями, но об одном я ему пока не сообщил, объясняю, почему и о чем.

Я весь сжался, тут же ощутил телом в кармане свой лазер, подумал сразу же, что вряд ли успею воспользоваться им раньше, чем он своим пистолетом, и что я никогда никого не убивал, кроме криспы, не умею, хотя этот политор и есть — криспа. Все это мелькнуло у меня в голове за мгновение; я весь дрожал.

— Ну, политор, сын криспы-тутты и молекулы урана, дальше, — сказала Пилли тому.

— Вчера, находясь в отряде а, Тула, через ветви деревьев я видел тебя (взгляд на меня), твоего отца — опасных пришельцев — и уля Орика и слышал вашу беседу. Горгонерр ничего не знает, но — это зависит от меня — может узнать. Правда, от квистора я получу меньше, чем от уля Орика за то, что скрою его тайну. Не шевелись! — резко крикнул он мне, подымая пистолет, но я уже успел вынуть носовой платок и высморкался (лазер был в том же кармане; платок я засунул обратно).

— Чего, сморкнуться нельзя? — спросил я. — Да я болен.

— Болен, но пока жив, так что береги себя.

— Не могу, — сказал я, — в носу все мокро.

— Я ухожу, вот записка Орику, в ней сказано, сколько денег, где и когда он должен оставить мне. К определенному сроку он или оставит их мне, или нет. Не оставит — я бросаю отряд а, Тула и иду к квистору. Оставит — я молчу. Думаю, что Орик «подарит» мне эту сумму. Он будет молчать и ничего не скажет а, Тулу. Если с помощью Орика меня раскроют в отряде и убьют, это сразу же станет известно, где надо, и будет сигналом все сообщить об Орике Горгонерру. Кое-кто предупрежден, что я в городе. Не о сделке, конечно.

— Что-то здесь не то, — сказала, улыбаясь, Пилли, а я снова достал платок и высморкался. Вдруг я почувствовал озноб; да, он уже не реагирует на платок, и я обязан буду выхватить лазер.

— Что значит «не то»? — спросил этот. Нервно он стал похлопывать свободной рукой по подлокотнику кресла. Такова уж, наверное, и политорская природа: все было ясно, ему вполне можно было уйти, но любой вопрос к нему вызывал какое-то беспокойство, чувство незавершенности, что ли, неясности, и он не мог уйти тут же, не мог — и все тут. Рука его продолжала нервно похлопывать по подлокотнику.

— Ну, слушай, — медленно начала Пилли, а я подумал, дрожа, что можно обойтись и без крови, достаточно «выстрелить» в него лазером, а не рассечь его, но я никогда-никогда-никогда не убивал человека, политора. — Нелогично почти все. Если Орик не оставит деньги, ты идешь к Горгонерру, — это-то логично. Так?

— Да, так. — Этот все еще легонько похлопывал рукой по подлокотнику, глядя на Пилли, третий его глаз смотрел в противоположном направлении, но, я уверен, что не наверх.

— Но где гарантия, что, получив деньги, ты не передумаешь и не отправишься все-таки к Горгонерру?!

Я поглядел наверх и замер…

— Гарантия есть, я предлагаю сделку, и если он на нее пойдет, мое молчание — это дело моей чести.

— Что-о?! — сказала Пилли. — Чести? Твоей?! Не смеши меня!

— А вы не оскорбляйте меня! — глупо выкрикнул он.

А я смотрел вверх, на самый край лестницы… Рука этого нервно похлопывала по креслу, а я, как завороженный, глядел наверх, косил глаз, чтобы он не заметил.

— Он может не дать тебе ни гроша, даже веря тебе!

— Это почему же, милая дама?

— Поосторожней, политор! — сказала Пилли. — Ты еще не купил у меня право так обращаться ко мне!

— Ах-ах-ах!!!

— Это Орик — человек чести и не скроет от а, Тула твое предательство. И он не даст тебе ни гроша, рискуя всем.

— Похоже, что записку оставлять не надо, а следует прямо идти к Горгонерру. Ты этого хочешь, да? — сказал этот гад.

— Если ты, порождение тысячи крисп-тутт… еще раз назовешь меня на «ты»!.. — резко сказала Пилли, и в этот момент с верхней ступеньки лестницы коршуном на руку политора упал Сириус — он любил играть.