«– Фантазии парню не хватает, вот что я вам скажу. Послушай, Сен, ты уже столько подвигов совершил при помощи грубой физической силы. Хочуг голыми руками раскидал, бронированные шары перебил, умертвия одним взглядом в камень обратил… Ты не мог бы для разнообразия совершить что-нибудь… э-э-э… интеллектуальное? Всего один умственный подвиг! А потом все, как раньше – круши, громи, изничтожай!»
Последует Сен Аесли совету Бальбо Рюкзачини или, как обычно, ограничится разрушениями? Ответ вы найдете в заключительной книге пародийной трилогии «Порри Гаттер и его друзья».
Андрей Жвалевский, Игорь Мытько
Девять подвигов Сена Аесли
Подвиги 5–9.
Эпохальные хроники или хронический эпос
Авторы благодарят друг друга за помощь, оказанную при написании этой книги.
Но в первую очередь мы благодарим читателей, которые дождались, пока авторы завершат свой кропотливый труд.
А еще в первую очередь мы благодарим тест-читателей, которые не дожидались, пока авторы завершат, а делали их труд еще более кропотливым. Это Татьяна Бонч-Осмоловская (Васильева), Наталья Кулагина, Екатерина Старостина и Елена Чилингир (прототип тетки Чиингиихи).
И, наконец, в первую очередь мы благодарим Геннадия Кондратьева, который придумал ряд шуток, маготехнических принципов и следственных версий Фантома Асса.
Однако в первую очередь мы благодарны работникам издательства «Время» за выдержку, проявленную при работе с нами, особенно с тем из нас, кто заслуженно занимает первую строчку в списке самых вредных авторов издательства «Время».
Тем не менее, в первую очередь следует поблагодарить кошку Дину (прототип Хитрой Мордочки), научившую авторов упорству и беспредельной вредности.
И, без всякой очереди, мы выражаем благодарность и признательность коту Васе (прототип кота Кисера), который научил авторов терпению и усидчивости, и который покинул Этот мир (ушел в Астрал) между четвертым и пятым подвигами Сена Аесли.
Жвалевский/МытькоПредупреждение!
Читатель! Внимание!
Эта книга начинается с того места, на котором завершилась предыдущая!
Не начинайте читать пятый подвиг до тех пор, пока не прочтете четвертый! А то ничего не поймете!
А лучше не начинайте читать пятый подвиг, пока не прочтете первые четыре!
А еще лучше – пока не прочтете книги «Порри Гаттер и Каменный Философ» и «Личное дело Мергионы»!
А знаете, лучше вообще не начинайте, так будет проще.
Всего наилучшего, Жвалевский/Мытько
Безмозглон, март, за два месяца до Вальпургиевой ночи
Новое – это хорошо отмытое старое.
Чиингииха. «Советы по ремонту квартиры»Мартовский гремучий воробей опустился на ветвь дуба и повернул большую косматую голову к зарешеченному окну. Клацнул зазубренным клювом. Всмотрелся.
Человек за решеткой не был магом. Гремучий воробей прикрыл тяжелые веки и запел.
В наше время мало кому удается услышать мартовского гремучего воробья, принадлежащего к очень редкому, исчезающему виду магической фауны. Исчезающему по причине уникального пения, которое пробуждает в слушателях редкое по силе желание прибить птицу.
Человек за решеткой приблизил бородатое лицо к окну, оценил размеры клюва певца и зааплодировал. Гремучий воробей выдал душераздирающую руладу, поклонился и кувыркнулся с ветки на землю.
Человек – действительно не маг, а бывший маг и бывший ректор Школы волшебства Первертс, а ныне пациент отделения «Запоздалое раскаяние» спецлечебницы Безмозглон Бубльгум Б.В. – вернулся на койку и продолжил разглядывать потолок.
Бубльгум всегда разглядывал потолок, когда задумывал очередной побег. Потолок оставался единственным местом в камере, с которого на него не смотрели враги. Потому что враги были повсюду: на стенах, на полу, в тумбочке. Даже под матрасом притаилось несколько яростных противников.
Недруги Бубльгума присутствовали не вживую, не в виде галлюцинаций и не в форме астральных тел, которые категорически не допускались в лечебницу – в том числе через их труп. Враги смотрели с портретов, нарисованных не очень умелой, но твердой рукой Б.В.[1]
Чаще всего на узника Безмозглона пялился Порри Гаттер – наглый выскочка, который не только не помог своему ректору, но еще и разрушил несколько тщательно разработанных коварных планов. Именно из-за этого малолетнего пройдохи Бубльгум не наслаждался магической мощью ста тысяч британских колдунов, а проводил лучшие годы жизни в тюрьме… Минутку. Во-первых, у волшебников нет тюрем. Во-вторых, Безмозглон – никакая не тюрьма, а больница усиленного режима. А в-третьих, как это годы, проведенные в тюрьме, могут быть лучшими? Да и не годы Бубльгум здесь провел, а всего два месяца…
При мысли о том, какими замечательными интригами он мог заниматься эти два месяца, бывший ректор переставал думать и начинал действовать: рисовать очередной портрет Гаттера, скрипеть зубами и зарабатывать неизлечимый кариес.
В принципе, он был не таким уж плохим человеком, этот Бубльгум. Просто увлекающимся.
Второй в хит-параде антипатий пациента-арестанта шла Мергиона Пейджер. Бубльгум и сам не мог объяснить, почему она ему так не нравится, но одной только рыжей гуаши за последний месяц извел около ведра.