Всхлипывания стоявшей рядом Чарити вернули Хоуп к действительности. Сестра вцепилась ей в руку, и ее тело сотрясалось от рыданий. Хоуп обняла девочку и окинула взглядом присутствовавших на похоронах. Отдать последнюю дань уважения пришли все работники «Короны», большинству которых Фейс так или иначе помогала, и даже несколько состоятельных постоянных посетителей таверны. Хоуп почувствовала признательность ко всем этим людям. Пусть ее мать и прибыла на эту землю презираемой всеми арестанткой, но покидает ее уважаемым человеком.

Если бы Котти не купил для Фейс «билет на свободу», ее похоронили бы на кладбище для осужденных, но теперь этого не случится. Хоуп искоса взглянула на Котти – с застывшим лицом он не отрываясь смотрел на гроб. Хоуп знала, как сильно Котти любил Фейс, и ее сердце потянулось к нему.

Что теперь будет с ними? Котти был всегда добр к ним, но, возможно, теперь, когда Фейс покинула их, он решит, что больше не обязан о них заботиться? Еще не было времени поговорить и даже как следует подумать об этом, но этот вопрос надо будет обсудить не откладывая.

Джон стоял в стороне от остальных, не обращая внимания на струйки воды, стекавшие с его волос. Несмотря на заверения Котти, его до сих пор угнетало чувство вины. Он думал, что, поделись он вовремя тем, что узнал, госпожа Фейс была бы жива, и сейчас, во время этого странного похоронного обряда белых людей, Джон продолжал мучиться угрызениями совести. Он посмотрел на Хоуп и больше не сводил с нее глаз. В отличие от младшей сестры, все время вытиравшей слезы, Хоуп стояла с совершенно сухими глазами и окаменевшим лицом.

Вот и все. Священник произнес последние слова, и могильщики начали опускать гроб в могилу. Хоуп стояла не шевелясь, глядя прямо перед собой, словно не понимала, что церемония окончена.

– Хоуп, – Котти коснулся ее руки, – все кончено, пора идти.

– Да… – Она сделала шаг вперед, бессмысленно оглядываясь по сторонам.

Котти предложил ей руку, и она уже собралась опереться на нее, но потом замерла.

– Вы с Чарити идите, я догоню вас, – произнесла она глухим голосом и повернулась к могиле.

Слезы прорвались, когда она увидела, как двое мужчин засыпают яму землей. Казалось, будто до этого момента там, в глубине души, откуда приходит боль утраты, она не осознавала смерть матери. Джон стоял и смотрел, как вздрагивали ее плечи и как по ее лицу текли слезы, смешиваясь с дождевой водой. Он ощущал боль Хоуп как свою собственную, ему хотелось подойти и утешить ее, но он знал, что не осмелится на это. Когда же она наконец отошла от могилы и присоединилась к Котти и Чарити, Джон последовал за ними.

– Советую вам пойти переодеться в сухую одежду, – сказал девочкам Котти, когда они добрались до «Короны», – а потом мы снова встретимся. Нам нужно поговорить.

Чарити вопросительно взглянула на Хоуп, но та отрицательно качнула головой и увела сестру. Сейчас это произойдет. Котти скажет им, что их ожидает, и чем скорее это будет сказано, тем скорее они узнают, на что им рассчитывать.

Когда они спустились вниз, Котти уже ждал их с чайником горячего ароматного чая и тарелкой с хлебом и мясом. Хоуп есть не хотелось, и, несмотря на то что она сегодня еще не завтракала, она взяла только большую кружку горячего, щедро подслащенного чая. Чарити же, наоборот, накинулась на еду. Котти тем временем обдумывал, как лучше начать разговор.

– Я уже сказал, что нам нужно поговорить, – кашлянув, начал он, чувствуя, что неловкое молчание слишком затянулось.

– О чем, Котти? – Чарити аккуратно отряхнула крошки с губ. – Ты такой серьезный!

– Видишь ли, это действительно серьезное дело! – ответил он довольно резко. – Оно касается вашего будущего.

– Не понимаю, – недоуменно призналась Чарити.

– После смерти вашей матери все изменилось.

– Изменилось? – встревожилась Чарити. – Но мы же останемся жить здесь, разве нет?

Котти перевел взгляд на Хоуп, но она молчала.

– Надеюсь, так и будет, но это зависит от ряда обстоятельств. Вы сами хотите остаться жить здесь?

– Конечно, Котти! – воскликнула Чарити. – Где же еще нам жить?

– Хоуп? – Котти не отводил от девушки глаз.

– Это тебе решать, – ответила она со всей холодностью, на какую была способна, – ведь «Корона» принадлежит тебе.

– Но я хочу узнать твое мнение. Вы – моя семья, и решение должно устраивать вас обеих. Понимаешь, Чарити, – снова обратился он к младшей сестре, – мы должны считаться с тем, что подумают люди о двух молодых девушках, живущих у неженатого мужчины, который не доводится им родственником.