— Конечно. Что еще может снискать уважение, как не любовь к родине в бедственный час? Нет ничего затруднительного в любви к родине во времена благополучия и изобилия, когда ни от кого не требуется жертвы.

Мелодия, которую замыслил сыграть Горов, применяя в качестве музыкального инструмента своего первого помощника, выходила как нельзя лучше, без единой фальшивой ноты, и капитан, радуясь про себя, едва не заулыбался. Однако сдержав себя, он поостерегся раскрывать свои чувства, вместо этого вновь углубившись в эджуэйскую распечатку. Потом, наконец, отложив пачку листов, сказал:

— Да, какой шанс для России...

И, как и рассчитывал капитан, Жуков не сумел понять смысл этих слов.

— Шанс? Для России?

— России представилась возможность продемонстрировать добрую волю.

— Да?

— В трудное для нас время Россия-матушка отчаянно нуждается в хорошем к себе отношении со стороны. Как никогда, быть может. За всю историю. А если она покажет благонамеренность свою, то можно рассчитывать на приток помощи из-за рубежа, на торговые преференции, как знать, возможно, даже на сотрудничество в военной области. Может, она добьется и важных стратегических уступок.

— Простите, но я не понимаю, как этого добиться.

— До них отсюда всего пять часов ходу.

Жуков высоко поднял брови.

— Вы подсчитывали?

— Нет, это приблизительная прикидка. Но, думаю, достаточно точная. А если мы сумеем помочь этим бедолагам выкарабкаться, то мы будем героями. На весь мир прогремим! Представляете? Ну, и коль уж мы — из России, то и Россия прослывет страной геройской.

Моргая и щурясь от столь неожиданного поворота дела, Жуков спросил:

— Вы хотите их спасти?

— Как бы то ни было, у нас есть шанс выручить восемь ценных голов из пяти стран, в том числе племянника убитого президента. Хорошо, если раз в десять лет подворачивается такой случай проявить добрую волю и потом это дело еще и пропагандой раздуть.

— Но нужно разрешение из Москвы.

— Разумеется.

— Чтобы получить скорый ответ, придется воспользоваться спутниковой связью. А на спутник выйти можно только с поверхности моря. А для этого надо подняться.

— Я понимаю.

На крыле субмарины, в самом верху размещались воронка лазерного передатчика и убирающаяся вовнутрь приемная тарелочная антенна, — это крыло, похожее на плавник акулы, несло на себе еще и маленький мостик, радиомачту, радиолокатор, перископы и шноркель для захвата воздуха. Им надо было выбраться наверх пораньше, чтобы отслеживающий комплекс сумел поймать серию сигналов от вереницы российских спутников связи, и еще надо было дать прийти в себя лазеру — лишь «прогревшись» на воздухе, он сможет работать как следует. Конечно, риск, но нарушение секретности, совершенно необходимой такому кораблю, каков «Погодин», все же оправдывалось теми огромными выгодами от быстрого действия лазерного канала связи. Наличие этой установки означало, что, где бы ни был «Илья Погодин», в какую бы страну мира ни послали его шпионить, можно было передать сообщение в Москву и незамедлительно получить подтверждение приема.

Вытянутая, как у сатира, физиономия Эмиля Жукова помрачнела, он вдруг забеспокоился, и это потому, что понял: предстоит выбор, и выбор для служаки крайне неприятный. Надо будет отказать в повиновении начальству, это обязательно, — но какому? То ли собственному капитану, то ли вышестоящим в Москве?

— Прошу прощения, капитан, но мы в разведывательном походе. Если мы поднимемся на поверхность, мы разоблачим себя и сорвем задание.

Оттопырив палец, Горов провел ногтем под выделенной особой расцветкой строчкой на панели, высвечивающей электронную таблицу. В строке этой указывалась текущая широта местоположения подлодки.

— Мы — на севере дальнем, да еще каком дальнем. Кругом бушует шторм. Кто нас тут увидит? Мы всплывем, выйдем на связь, дождемся ответа, погрузимся, и все будет шито-крыто.

— Возможно. Но у нас приказ блюсти радиомолчание.

Горов торжественно кивнул, как бы говоря, что, разумеется, это тоже его мучает. О да, ему далеко не безразлична ужасающая ответственность, которую он берет на себя, решаясь на нечто подобное.

— Когда мой сын был при смерти, мы нарушили радиомолчание.

— Тогда стоял вопрос о жизни и смерти.

— Сейчас тоже речь идет о жизни и смерти. Людям гибель грозит. Бесспорно, приказ есть приказ, а приказ гласит: строжайше соблюдать радионевидимость. Но с другой стороны, как известно, капитан вправе, если сложатся чрезвычайные обстоятельства, нарушить, под свою ответственность, даже приказ Министерства.

Насупившись так, что глубокие морщины прорезали длинное лицо, словно глубокие раны, Жуков сказал:

— Не уверен, что составители уставов, говоря о чрезвычайных обстоятельствах и настоятельной необходимости, имели в виду ситуацию, подобную данной.

— Ну, я-то считаю, что термины эти вполне применимы в нашем случае, — ответил спокойно Горов, то ли отражая — не слишком ловко — атаку, то ли, напротив, бросая — не слишком напористо — вызов.

— Когда все это кончится, вам придется отвечать перед Надзорным управлением флота, если не перед трибуналом, — предупредил Жуков. — Задание у нас — разведывательное, следовательно, разведслужбы пожелают задать вам несколько вопросов.

— Надо думать.

— А там штат наполовину укомплектован бывшими из КГБ.