– Вы так ведете себя, чтобы отплатить мне за то, что я настояла на сегодняшней поездке.

Он крепче сжал ее талию и прижал губы к чувствительному местечку за ухом. И услышал, как она охнула. Почувствовал, как ладони, упершиеся в его грудь, ослабели.

Он вдохнул, и аромат ее волос, ее кожи проник в него до самых костей. Эти блестящие волосы пахли солнечным светом. Он скрипнул зубами и, почти теряя разум, прошептал:

– Кто-то выходит.

Пришлось сделать вид, что он снова целует ее. Его мечта зацеловать ее до умопомрачения, кажется, сбывалась…

А она не сопротивлялась. Однако через несколько секунд он сухо объявил:

– Похоже, мы можем вычеркнуть Сида Льюиса из списка.

– Почему?

Подняв голову, он ослабил хватку, но не позволил Пенелопе повернуться.

– Если не ошибаюсь, Сид Льюис готов примириться с Господом. Вряд ли он может одновременно содержать воровскую школу и дружески беседовать с местным викарием.

Пенелопа украдкой оглянулась.

– Сид Льюис – тот лысый коротышка?

– По крайней мере такое описание дал один из владельцев лотка.

– Он плохо выглядит.

– Вероятно, этим объясняется столь неожиданный интерес к религии.

Льюис грузно опирался на палку, дышал тяжело и со свистом: это было слышно даже с того места, где они стояли.

– Пойдемте, – велел Барнаби и, обняв Пенелопу за плечи, повел назад. – Нужно найти Стоукса. Осталось проверить еще троих.

Они встретились со Стоуксом и Гризельдой у противоположного конца рынка. Услышав о Сиде Льюисе, Стоукс поморщился:

– Фиггс тоже вне игры. Он в Ньюгейте. Остаются только Джессап и Джо Ганнон. Кстати, Джессап – клиент опасный.

Стоукс и Барнаби многозначительно переглянулись.

– В этом случае придется вести себя как нельзя более осторожно, – заявила Пенелопа. – Куда теперь?

Стоукс взглянул на Гризельду.

– Как насчет того, чтобы зайти в кабачок и перекусить?

Предложение одобрили все. Гризельда вспомнила о пабе на углу Олд-Монтегю-стрит и Брик-лейн.

– Там по крайней мере не отравишься. И нам все равно придется идти на Брик-лейн, где, скорее всего, можно узнать о Джессапе и Ганноне.

Они вернулись на Уэнтуорт-стрит и добрались до «Делфордского герба». Дверь пивной была широко раскрыта. Заглянув внутрь, Стоукс и Барнаби поскорее отвели женщин к грубо сколоченным столам и скамьям, расставленным по обе стороны от входа. Почти все столы были заняты, но места то и дело освобождались.

– Подождите здесь, – велел Стоукс женщинам. – Мы принесем еду сюда. Если повезет, освободится целый стол.

Гризельда и Пенелопа не подумали ослушаться. Их кавалеры повернулись и вошли в кабачок. Но, увидев толкотню у стойки, не осмелились втиснуться в толпу. Тем не менее…

– Похоже, им больше нравится отдавать приказы, – заметила Пенелопа.

– Совершенно верно, – сухо согласилась Гризельда. – Я тоже так считаю.

Девушки обменялись улыбками и продолжали ждать.

Проведя несколько часов среди шумной болтовни на ист-эндском рынке, Пенелопа обнаружила, что может гораздо лучше различать слова, и теперь совершенствовала свое умение, лениво прислушиваясь к беседе четверых крепких стариков, рассевшихся за ближайшим столом. Перед ними стояли пустые тарелки; узловатые пальцы сжимали пинтовые кружки. И тут до нее донеслось имя «Джессап». Пенелопа навострила уши и, подтолкнув локтем Гризельду, взглядом показала на соседний стол. Гризельда недоуменно пожала плечами: теперь мужчины говорили о всяких пустяках.

Пенелопа уже хотела пояснить, в чем дело, когда появился Барнаби с тарелками, в них дымились мидии. За ним шествовал Схоукс с подносом, на котором стояли кувшин и четыре кружки.

В этот момент двое из тех, что сидели за. соседним столом, поднялись и, шаркая, поплелись прочь. Те, кто упоминал о Джессапе, пока оставались на месте.

Пенелопа схватила Барнаби за руку и подвела к освободившемуся столу. Он пожал плечами, но не сопротивлялся. А когда поставил тарелки, сел и подвинулся, давая ей место, она повернулась к Стоуксу и Гризельде.

– Эти люди, – прошептала она, – упомянули о Джессапе. Они толковали о каких-то темных делишках, только я ничего не поняла.

– Я знаю одного из них, – объявила Гризельда. – Думаю, он потолкует со мной. Не вмешивайтесь, даже не смотрите в мою сторону. Он, конечно, известный бабник. Но знал меня с самого детства, так что не станет приставать.

Стоукс поколебался, но все же кивнул и сел напротив Барнаби, оставив Гризельде место рядом со стариком.

Гризельда старательно поправляла юбки и оглядывалась, словно хотела проверить, кто сидит за спиной. Она уже хотела повернуться к Пенелопе, но ахнула и всплеснула руками: