Она украдкой взглянула на лорда Сербрука. Он выглядел совершенно спокойным и сдержанным, что подействовало на нее как холодный душ. Ясно, что только она испытывала беспокойство.

Как только они вышли на улицу, прохладный ветерок немного остудил ее. Лорд Сербрук повел ее в тихий полутемный угол террасы, окруженный пальмами в огромных фарфоровых вазах. Несколько пар прогуливались по небольшому огороженному саду, а в противоположном конце террасы стояли трое джентльменов. Больше никого не было. Вероятно, не по сезону холодный сырой воздух, в котором чувствовался запах дождя, не привлекал гостей выйти наружу.

– Вам тепло? – спросил лорд Сербрук.

Боже, находясь рядом с ним в укромном уголке, окруженном пальмами, она чувствовала себя так, словно вокруг нее бушевало пламя. Каролина кивнула и испытующе посмотрела на него:

– Вам… вам известно, кто я?

Он медленно окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженных плечах и на округлостях, которые выделялись в этом обтягивающем платье. Обычно все это в ее повседневном скромном наряде было скрыто. В восхищенном взгляде лорда Сербрука не было признаков того, что он узнал ее. Когда их глаза снова встретились, он тихо сказал:

– Вы Афродита, богиня страсти.

Каролина слегка расслабилась. Он, скорее всего не узнал ее, судя по тому грубоватому интимному тону, каким произнес «богиня страсти». Лорд Сербрук никогда не посмел бы говорить так с леди Уингейт. Однако ее спокойствие длилось недолго, поскольку исполненный желания голос мужчины привел Каролину в замешательство, и часть ее существа предупреждала, что ей следует немедленно покинуть террасу, вернуться в зал и продолжить поиски своей сестры и подруг. Одновременно другая часть, очарованная таинственным, соблазнительным разбойником, полагаясь на анонимность, создаваемую маскарадным костюмом, отказывалась уходить.

Кроме того, при таких обстоятельствах у нее появлялась возможность побольше узнать о нем. Несмотря на их продолжительные беседы на приеме в доме Мэтью, она уяснила только, что лорд Сербрук благовоспитанный, остроумный, вежливый, очаровательный и всегда безукоризненно одетый мужчина. При этом порой в его глазах таилась печаль, но он ни единым намеком не выдавал причины, порождавшей ее. Каролину одолевало любопытство. Сейчас надо немного успокоиться, и, вероятно, она сможет узнать его секреты.

Она кашлянула и сказала:

– На самом деле я – Галатея.

Он медленно кивнул, глядя на нее:

– Да. Галатея – статуя, созданная Пигмалионом по образу Афродиты и ожившая под воздействием его страсти к ней. Но почему вы не предстали самой Афродитой?

– Откровенно говоря, я считала такой костюм слишком… нескромным. На самом деле я намеревалась быть пастушкой. Однако моя сестра убедила меня нарядиться Галатеей. – Каролина усмехнулась, – Наверное, она каким-то образом лишила меня разума, пока я спала.

– Как бы то ни было, она заслуживает одобрения за свои усилия. Вы…. прелестны. Даже более чем сама Афродита.

Его низкий голос, казалось, ласкал ее. Однако она не удержалась от колкости:

– И это говорит разбойник, чье зрение притупилось темнотой, оттого что он привык промышлять по ночам.

– Я все-таки не настоящий разбойник, и у меня прекрасное зрение. А что касается Афродиты, то эта женщина создана, чтобы внушать зависть. Ее единственное предназначение – любить и побуждать других делать то же.

Его слова, произнесенные глубоким, завораживающим голосом, в сочетании с неотрывным взглядом, заставили Каролину покраснеть и лишили дара речи. Вместе с тем она еще раз убедилась, что он не догадывается, кто она. Во время их прежних бесед лорд Сербрук никогда не позволял себе говорить с ней, прибегая к непристойным намекам. И его тон никогда не был таким интимным. Ей даже в голову не приходило, что он способен общаться с ней подобным образом. Она была не из тех эффектных дам, которые могут пробудить страсть у мужчины с таким положением. Он легко может соблазнить любую женщину, и, судя по слухам, так и делает.

Ободренная его словами и своей анонимностью, она сказала:

– Афродита была всеми желанна и могла выбирать себе любовников.

– Да. И одним из ее избранников был Арес. – Сербрук снял свои черные перчатки и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ее обнаженного плеча. Она замерла, а он провел пальцем по ее ключице. – Наверное, мне следовало нарядиться богом войны, а не разбойником. – Он опустил руку, и Каролина плотно сжала губы, чтобы сдержать невольный стон протеста. Она сдвинула колени, чувствуя, как они внезапно ослабели от этой кратковременной легкой ласки.