Шрифт:
– Спасибо, Чака. – Петр положил руку на его плечо. – Только я не пойду на реку Сава. Я поеду в свою страну. Она называется Россия.
– Где лежит твоя страна, Питер?
– Очень далеко, Чака, за многими морями. Она совсем другая. Там даже небо не такое. Понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Ну… ведь небо большое, тут одни звезды, а на другом его конце другие. Как деревья в саванне разные, так и звезды… И еще у нас сосновые леса и береза. Ты никогда не видел березу, Чака. И снег.
– Чака знает снег. На Катламбе [26] бывает снег.
– Здесь он высоко в горах, а у нас в России – везде.
– Это плохо. Холодно.
Петр вздохнул.
– Люблю снег…
– Понимаю, – буркнул Чака. – Ты не любишь жареных термитов – я люблю. Ты не любишь жарко – я люблю. Я не люблю холодно – ты любишь. Понимаю…
Шум у костров становился все громче…
В безлюдный лагерь Петр вернулся ночью. Ян остался веселиться.
26
Драконовы горы.
Якоб Мор одиноко сидел у костра. Рядом стояла почти пустая бутылка виски и лежали два заряженных ружья. Мор обрадовался Петру.
– Вы правильно сделали, Питер, что плюнули на этот скотский праздник и вернулись ко мне. Садитесь, угощу вас хорошим виски.
– Я думал завалиться спать.
– Ну, ну, со мной-то вы выпьете. Это же не какая-нибудь кафрская пивная баланда. Держите стаканчик. – Мор был хмелен и разговорчив. – Ну их! И вашего Коуперса-тоже. Вы деловой человек, мистер Кофальоф, и должны видеть перспективу. Я вам открою одну маленькую тайну. По возвращении из этой не очень милой прогулки я стану мужем Изабеллы Бозе. – Он победно взглянул на Петра, ожидая, видимо, если не удивления, то, во всяком случае, особого внимания. – Надеюсь, вы соображаете, что это значит. – Он не просто видел, он уже ощущал себя совладельцем рудника. – Я думаю, мы со стариком быстренько расширим дело. Вот почему мы здесь, и вот почему я хочу надеяться, что мы с вами, Питер, найдем здесь золотишко. Выпьем за здешнее золото, и да пошлет нам бог удачу!
– Я сделаю все, что от меня зависит, как обещал хозяину.
– Мы с вами сделаем больше, Питер, больше! – Мор сказал это, как заговорщик, словно знал что-то такое, чего еще не знал Петр.
Вдруг кто-то шумно и сипло вздохнул рядом. Схватив ружье, Мор вскочил. На него большими грустными глазами уставился вол.
– Отвязался, черт! Дьяволы проклятые, разини, им бы только жрать да пьянствовать!
Мор отбросил ружье, тяжело сел, опрокинул остатки виски в стакан.
Петр пошел привязывать вола. Уйдет – потом найдешь только кости.
За редкими деревьями виднелись далекие костры. Неутомимые барабаны выстукивали ритм какой-то песни. То взмывая раздольно, то почти затухая, она летела над вельдом, непонятная и грозная, и на сердце у Петра отчего-то сделалось тревожно и маетно…
Они двигались все дальше на северо-восток, вслед за урчащей и громыхающей на порогах Слоновой рекой в сторону Лимпопо. Местность изменилась. Это был Нижний вельд, с климатом более жарким и влажным. Травы в саванне скрывали людей с головой. В болотистых низинках вздымались непроходимые заросли бамбука.
Больше появлялось пальм, мимозы и акации стали гигантскими. Чаще густел лес. В кронах деревьев сновали крикливые стаи зеленых попугайчиков, деловито пересвистывались дрозды и черные ткачи.
По-прежнему били шурфы и мыли песок. Золото было, золото манило. Но было его мало, манило оно обманно. Однако Мор, к удивлению Петра, не унывал.
– Все идет превосходно, мистер Кофальоф. Старик Бозе будет радоваться.
– Чему ж тут радоваться? Золота – крохи.
– Ну, Бозе опытный промышленник. Песчинка к песчинке, он сумеет выудить из этой земли хороший капитал.
Что-то он хитрил, этот англичанин…
Как-то плотно пообедав, Петр развалился на траве. Приятно ныли мышцы – не один десяток пудов породы перекидал он сегодня лопатой.
Рядом Ян расспрашивал Чаку о том, как его племя охотится на слонов. Мангваэло сидел тут же, курил и слушал с хитроватой, усмешкой. Мангваэло – можно было прочесть на его лице – хорошо знает все способы и все секреты охоты, но лучшие оставит при себе.
– Зулус найдет слонов в любом лесу, – говорил Чака. – Зулус убьет слона без ружья. Только надо, чтобы зулус был не один. Надо много зулусов. И еще надо черепаху. Когда на охотничьей тропе попадется черепаха, надо поплевать на нее и приложить ко лбу. Тогда слоны сами придут к охотникам, охотники придут к слонам. Еще надо натереться травами. Слон плохо видит, но хорошо нюхает. Он думать – пахнет трава, и не будет видеть зулусов. Охотники пустят стрелы в живот слону. Он пробежит совсем немного и падет – будет мертвый.
– А сколько мертвых будет зулусов? – спросил Мангваэло.
– Бывает разно. Бывает два, бывает три. Все знают: слон со стрелами в животе очень сердитый.
Они принялись обсуждать, как лучше спастись от раненого слона.
К Петру под бок привалился Каамо. Полежал, упершись подбородком в руки, спросил:
– Ты скучаешь о Дике, Питер?
– Скучаю, Каамо, – лениво отозвался Петр; его клонило в дрему.
– Я тоже скучаю. Как он там один поет свои песни?