– Все-таки я большой патриот, – со странной душевностью сказал Родс. – Вы не поверите, меня чуть не прошибла слеза, когда мы подплывали к берегам Темзы. Собственно, сэр Джозеф, – Родс говорил о британском министре колоний Джозефе Чемберлене, – совершенно прав, называя меня великим англичанином, хотя он имеет в виду только политическую сторону моей личности. Да, любовь к милой родине для меня главное. Деньги, власть – лишь средства для проявления истинного патриотизма.

Линдер Джемсон слушал внимательно, чуть склонив голову, и на лице его было почтение, хотя ему хотелось улыбнуться.

– Мы на эту тему, – продолжал Родс, – поспорили с моим старым приятелем Стэдом. После своей нашумевшей «Правды о России» [32] он немножечко вознесся, и ему доставляет удовольствие пощипывать меня и сэра Джозефа за наши империалистские взгляды. Стэд любит повторять слова старика Дизраэли: «Колонии – это мельничные жернова на нашей шее». Дрянной, прогнивший афоризм. Я ему сказал, что приобретать колонии – это значит любить родину. Двадцатый век будет веком гигантской эксплуатации тех земель, которые мы успели и успеем еще захватить в этом веке… Я побывал в лондонском Ист-Энде – вы знаете этот грязный рабочий квартал, – зашел на одно собрание безработных. Дикие речи! Все в один голос кричат: хлеба, хлеба!.. Что ж, я понимаю, им надо есть. И это собрание снова и снова убедило меня в важности империализма. Чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями – для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, для того, чтобы туземцев заставить служить благу Великобритании. Не деньги моя заветная мечта, а решение социального вопроса. Я всегда говорил, что империя есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистом. Вот это все я и сказал Стэду.

– И он, конечно, немедленно стал правоверным империалистом, – не удержался Джемсон, и смех забулькал у него в горле.

– А! – Родс сердито и коротко махнул рукой. – Он разразится еще одной остроумной статейкой и будет ссылаться на меня, цитировать, и это только послужит популярности нашей политики. Тем более, английская пресса в основном на нашей стороне.

Родс помолчал, отложил сигару.

– Ну хорошо, Джемсон, мы мило поболтали. Теперь о деле. Что вы скажете о проблеме уитлендеров?

Ну вот, все и стало на свои места – и собрание безработных, и Стэд, и любовь к родине.

Это была самая острая проблема – уитлендеры, что означает «иностранцы», «чужеземцы». Они наводнили бурские республики. В основном это были англичане, им принадлежала большая часть предприятий. Горная палата, объединяющая свыше четырехсот крупных горнопромышленных предприятий, состояла в большинстве из подданных ее величества королевы Англии и Ирландии. Однако бурские правительства, понимая опасность этого положения, всячески ограничивали уитлендеров: они лишались избирательных прав и в течение многих лет не могли вступить в новое гражданство, они платили особенно высокие налоги, государственная монополия на динамит сдерживала размах горных работ.

Британские власти выступали в роли ярых защитников «угнетаемых» англичан. Родс всячески разжигал вражду между англичанами и бурами. Однако делал он это лишь как президент южноафриканской компании, а как премьер-министр Капской колонии заигрывал с бурами, открыто натравливая всех лишь на чернокожих. «Негра нужно бить, – не уставал повторять «капский Наполеон». – Это единственный язык, который он понимает». Но сломить ему надо было и негров, и буров.

– Единственное, что мне ясно, – сказал Джемсон, – эту проклятую проблему надо решать быстрее.

– Почему же проклятую? – усмехнулся Родс. – Это очень удобная проблема. Вы не считаете?

Джемсон понял. Он хорошо знал, что Родс и его приятель Бейт вложили уже более 260 тысяч фунтов стерлингов в подготовку «революции» в Йоганнесбурге. Видимо, по замыслу хозяина, настала пора начинать.

– Я думаю, – сказал он, – масса свободных предпринимателей на бурских землях созрела для взрыва.

– Вот именно, Джемсон! – Родс встал. – Нужен взрыв. Восстание! Революция, черт побери!.. Пора браться за оружие. Оно никогда нас не подводило.

Джемсон ждал чего-нибудь поконкретнее.

– Чего вы ждете? – сказал президент компании. – Все ясно. Начнут в Йоганнесбурге. Вы возьмете отряд полиции нашей компании и по первому же сигналу ударите с ним из Мэфекинга. Пусть это свершится в нынешнем году. До конца декабря – вполне достаточный срок…

Конец декабря 1895 года был дождливым. Черные тучи непрестанно клубились над вельдом, то и дело громыхали яростные летние грозы.

После свадьбы Дмитрия Петр и Каамо переселились в небольшой домишко, который по дешевке уступил Бозе. Домишко был дрянной, дырявый, но с хорошим, хотя и запущенным садом и добротной конюшней.

Дмитрий теперь жил «по-господски». В доме его появилось двое слуг. Петр не скрывал осуждения:

– И Белла бы справилась с хозяйством. Не обязательно на других ездить.

Дмитрий отговаривался:

– Да уж так заведено. И пойми еще: я же этих черномазых не даром держу – кормлю их.