— Прими смерть!

Эхом твердо отозвался Джаэм:

— Прими смерть!

И оба шагнули вплотную к Драгкару, по рукоять вбивая клинки.

Запрокинув голову, Драгкар взвыл, его пронзительный крик, сорвавшись на визг, тысячью иголок вонзился в голову Морейн. Даже в коконе саидар Морейн ощущала этот визг. Словно подрубленное дерево, Драгкар завалился на спину, ударом крыла сбив Джаэма на колени. Лан, как будто обессилев, осел на землю.

От дома спешили фонари, это подбегали Вандене и Аделис.

— Что тут за шум? — спросила Аделис. Она была почти зеркальным отражением своей сестры. — Ушел Джаэм и... — Свет фонаря упал на Драгкара; слова замерли у нее на языке.

Вандене взяла Морейн за руки.

— Он не?..

Она не договорила, как взору Морейн предстал сияющий нимб, окруживший Вандене. Чувствуя силу, втекающую в нее от другой женщины, Морейн уже не в первый раз пожалела, что Айз Седай не могут сделать для себя столь же многого, как в состоянии сделать другим.

— Нет, — благодарно произнесла она. — Он не сумел. Посмотри, что с Гайдином.

Лан с напряженным выражением на лице посмотрел на Морейн.

— Если бы ты не рассердила меня настолько, что я пошел отрабатывать приемы вместе с Джаэмом, настолько, что бросил их и решил вернуться в дом...

— Но я рассердила, — сказала она. — Узор все включает в плетение. — Джаэм заворчал, но позволил Вандене осмотреть плечо. Он был костистый и жилистый, но выглядел будто старое корневище — таким же крепким.

— Каким образом, — спросила Аделис, — какое из порождений Тени смогло приблизиться настолько, а мы его и не почувствовали?

— Его опекали, — сказала Морейн.

— Невозможно, — отрезала Аделис. — Только сестра могла бы... — Она осеклась, и Вандене, отвернувшись от Джаэма, посмотрела на Морейн.

Морейн произнесла слова, которые ни одна из них не хотела услышать.

— Черные Айя. — От деревни раздались крики. — Лучше вам спрятать это, — она указала на Драгкара, распростертого на цветочной клумбе, — и поскорее. Они придут и станут спрашивать, не нужна ли вам помощь, но вид этого вызовет толки, которые вам ни к чему.

— Да, разумеется, — сказала Аделис. — Джаэм, иди встреть их. Скажи, что не знаешь, откуда такой шум, но у нас все хорошо. Задержи их подольше.

Седоволосый Страж торопливо зашагал в ночь на голоса приближающихся селян. Аделис повернулась, разглядывая Драгкара, словно тот был запутанным абзацем в ее книгах, какой-то головоломкой.

— Вовлечены в это дело Айз Седай или нет, но что привело его сюда?

Вандене молча смотрела на Морейн.

— Боюсь, мне нужно от вас уезжать, — сказала Морейн. — Лан, не подготовишь ли лошадей? — Когда он ушел, она сказала: — Я оставлю вам письма, которые надо отправить в Белую Башню. Сумеете их отослать?

Аделис молча кивнула, не отрывая взора от твари на земле.

— А там, куда ты уходишь, ты найдешь ответы? — спросила Вандене.

— Видимо, я уже нашла один ответ, который искала, не зная об этом. Я лишь надеюсь, что не слишком опоздаю. Мне нужно перо и пергамент.

Она увлекла Вандене к дому, оставив Аделис разбираться с Драгкаром.

Найнив с опаской разглядывала огромный зал, расположенный глубоко под Белой Башней, и с той же опаской посматривала на стоящую рядом Шириам. Наставница Послушниц, казалось, чего-то ожидала, даже с некоторым нетерпением. За несколько дней пребывания в Тар Валоне Найнив всегда видела на лицах Айз Седай только безмятежность, и они с улыбкой принимали то, что случилось и случится.

Купольный зал был высечен в скальном основании острова; свет фонарей на высоких стойках отражался от бледных гладких каменных стен. В самом центре купола находилось сооружение из трех закругленных серебряных арок — высоких, в них можно было пройти во весь рост, — посаженных на толстое серебряное же кольцо-основание; боковинами арки касались друг друга. Арки и кольцо составляли единое целое. Внутренность арок Найнив разглядеть не могла; там странно мерцал свет, а если смотреть слишком долго, возникало сосущее чувство под ложечкой. Там, где арки соединялись с кольцом, на голом камне пола, скрестив ноги и созерцая серебряную конструкцию, сидели Айз Седай. Еще одна была поблизости, возле обыкновенного стола, на котором стояли три больших серебряных кубка. Каждый, как знала Найнив — или же так ей говорили, — наполнен ключевой водой. Все четыре Айз Седай были в шалях, как и Шириам; с голубой бахромой — у Шириам, красная — у смуглой женщины у стола, с зеленой, белой и серой — у трех, что расположились у арок. На Найнив был одно из платьев, подаренных ей в Фал Дара, — бледно-зеленое, вышитое мелкими белыми цветками.

— Сначала вы оставляете меня с утра до ночи пялиться на свои большие пальцы, — проворчала Найнив, — а теперь гоните, как на пожар.

— Сей час ни одной женщине не слуга, — ответила Шириам. — Колесо плетет так, как угодно Колесу, — и тогда, когда оно желает. Терпение — добродетель и качество характера, которому должно научиться, но мы все должны быть готовы к мгновенным переменам.

Найнив удержалась от яростного взгляда. Самой раздражающей чертой характера рыжеволосой Айз Седай, которую Найнив успела для себя открыть, была та, что порой Шириам говорила так, словно цитировала некое высказывание, пусть даже обстояло все совсем по-иному.