Шрифт:
Впереди Роули Палмер, шагая рядом со своим фургоном, закивал головой.
— Хороший пес, воспитанный, — сказал он. — Тем оно лучше для тебя, моя собачка. Но мы еще посмотрим…
Он снова запел, однако не переставал помахивать ломтями печенки, так что они оставляли за собою в воздухе то, что было для собаки сильной, широкой, богатой волной восхитительного аромата.
И теперь Лесси продолжала путешествие в этом запахе желанной пищи. Когда она миновала мост, внутренний импульс толкал ее покинуть дорогу и двинуться полями. Но она не желала покинуть след этой вкусно пахнущей пищи. Она пробежала немного вперед, перескочила через канаву и продолжала свой путь, труся по параллели, чуть позади фургона.
Роули Палмер весело пел восседавшей на козлах Тутс:
Пес хотя и осторожен,Скоро страх отбросит:Сам к повозке подбежит,Косточку попросит!Ну как, Тутс, хороший стишок? Э, ты у нас не прочь завести товарища. Посмотрим, посмотрим!
Так Роули Палмер шел и шел своей дорогой. Иногда он, когда оглядывался, видел колли позади, в полях. Иногда она исчезала из виду и надолго пропадала. Но всегда возвращалась опять, привлеченная запахом мяса, неустанно следуя за этим запахом. И каждый раз, вернувшись, она подступала чуть поближе к повозке и человеку, который, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания.
Так тянулось все утро, пока их дорога шла плоской пустынной равниной. Когда солнце поднялось высоко, Роули Палмер съехал с дороги. И видит — собака остановилась позади него.
— Так, Тутс, пора перекусить.
Он быстро поставил маленькую жаровню и развел огонь. Он вскипятил воду, заварил чай. Он нарезал печенки и положил в мисочку для Тутс. Сел есть. И все время наблюдал за колли, подступавшей ближе и ближе. Скармливая кусочки своей собачонке, он делал это очень напоказ. Он видел, что колли, сидя уже не более как в десяти шагах от него, провожала глазами каждое движение его руки. Тутс раза два визгливо залаяла на нее, но Роули сразу успокоил свою любимицу.
Управившись наконец с завтраком, он встал.
— Ну, — сказал он, — ведь мы знаем разные штучки, правда, Тутс? Посмотрим, станете вы есть, сударыня, или нет.
Он достал из своих запасов плоскую миску. Наложил в нее дополна обрезков печенки. Преспокойно, точно исполняя нечто такое, что делал годами изо дня в день, он направился к колли и на полпути поставил миску на землю.
— Вот твой обед, — сказал он. — Ешь.
Он отошел к своей жаровне. Лесси проводила его взглядом; и, видя, что он не следит за ней, она рассталась наконец со своей сидячей позой, медленно встала и подошла к миске.
Собака не должна есть с земли что ни попало!
Но это совсем другое. Это не валяется на земле. Это положено в миску. Да. Это в миске. А когда человек поставит на землю миску или тарелку, это означает, что собака может есть без боязни. В пище тогда нет внутри живого огня.
Лесси тихонько склонила голову. Подняла передними зубами кусок мяса. Вскинув голову, сжевала его. Потом, в восторге, что наконец она снова ест, вгрызлась в еду. Она съела из миски все подчистую. Облизала миску. Потом села и уставилась на человека, как бы говоря:
«Что ж, это было неплохо на закуску перед обедом. А где же обед?»
Роули покачал головой и громко объявил:
— Ну нет! Если хочешь получить еще, ты пойдешь со мной. Я же сказал, что мы знаем всякую всячину насчет собак, правда, Тутс? Бросить прямо на землю — и ничего не выйдет! Кто-то слишком хорошо обучил тебя, друг мой колли! А поставить в миске — это наш первый секрет. Тут все выходит как надо. Отлично, мы встали — и в дорогу!
Он отобрал у Бесс ее торбу. Он опрокинул жаровню и тщательно затоптал огонь. Рачительно прибрал к месту каждую вещь. И все время краешком глаза поглядывал на колли. А та все сидит, будто ждет, не произойдет ли опять чудо с прекрасным обедом! И когда Роули Палмер наконец тронулся в путь и выехал опять на дорогу, он радостно замурлыкал. Потому что колли побежала вслед за ним; уже не полем побежала, а рядом с дорогой, немного позади фургона. То есть не так чтоб совсем уж рядом — чуть поодаль, но это неважно. Все придет своим чередом, Роули не сомневался. Он весело пел:
Возьмут меня и вздернут рано поутру,И буду, буду я висеть, покуда не помруЧуть свет меня с постели —Эх, глаза бы не глядели! —Поднимут и повесят, черт их подери!День за днем Лесси все шла с Роули Палмером. Она бежала трусцой по дороге всегда в нескольких футах позади фургона с гончарным товаром. Роули пробовал приучить ее ездить качаясь под кузовом на задней рессоре, как ездили благовоспитанные далматские доги в дни фаэтонов и попон; но Лесси не желала ничего такого.
Ей не нравились шум и крики при въезде в каждую деревню; но она, казалось, мирилась с ними, зная, что они не могут длиться подолгу. Роули правил свой путь к югу, и она была довольна. Однажды на развилке дороги Роули повернул со своей повозкой на восток. Какое-то чувство подсказало ему, что в его семействе кое-кого не хватает. Он оглянулся. Лесси сидела на перекрестке.
Он пробовал звать ее, но каждый раз было одно и то же: она подбегала на несколько шагов, потом кружила на месте, шла назад и опять садилась.