– Где полковые маги?! Где эти ублюдки?! – Вокруг зазвучали крики столкнувшихся со сверхъестественными силами людей. Вражеский шаман оказался далеко не так прост, как его погибшие товарищи, и успешно противостоял попыткам легионеров избавиться от опасного противника. Вот вновь засверкали магические вспышки, и панические вопли погибающих легионеров острым клинком резанули душу.

– За мной! Достанем выродка, поцелуй его Кали!!! – скомандовал Кайфат и ринулся в самую гущу боя, туда, где воины орков защищали своего колдуна. Быстро оглянувшись, он успел увидеть шестерых солдат своего десятка, забрызганных чужой и своей кровью, с бешеными глазами и раскрытыми в безмолвном крике ртами… А может, не безмолвном, просто со слухом К’ирсана дурную шутку сыграло исступленное упоение битвой. Что случилось еще с тремя – выяснять было не время.

Опять мешанина тел, сыплющиеся со всех сторон удары, и клинок рисует руны смерти… Все посторонние мысли К’ирсана, все то, что мешает в бою, оказалось безжалостно задвинуто на задворки сознания. Все для боя, все для выживания! Иногда казалось, что зрение только мешает, отвлекая лишними деталями происходящего, воин все больше и больше полагался только на чувства и ветер опасности, что иногда так и норовил перерасти в безжалостную, всепоглощающую и всесокрушающую бурю. В какой-то момент К’ирсан осознал, что в левой руке он теперь держит топор и оркская и человеческая сталь порхают в его руках невесомыми бабочками, плетущими для врагов узоры гибели.

Сколько-то ударов сердца, и он оказался лицом к лицу с высоким, еще молодым орком, который вовсю размахивал тяжелым шестом, окованным темным железом. Под его ударами раскалывались щиты, а легионеры отлетали, словно щенки от шлепков взрослого зверя. Вокруг самого орка мрачным огнем полыхала пленка магических энергий, и словно бы языки жадного пламени то и дело перескакивали на его оружие. Шаман! Для Кайфата поблек весь мир, и остались лишь пламя чужой ауры, заполненное клубящейся тьмой, сердце шамана и стрелы опасности, заставляющие беспрестанно перетекать из стойки в стойку и отражать, отражать град чужих ударов.

По какому-то наитию К’ирсан ушел в низкую стойку и, сделав длинный шаг, выпрямился, отставив чуть в сторону клинок меча. Руки ощутили слабое сопротивление чужой плоти, и вот легионер уже за спиной раненого колдуна. Удар мечом назад, и, словно копье, прямой меч пронзает сердце орка… И вновь резкий разворот, ноги мелко переступают, легко неся тело, а острое лезвие чертит сверкающий круг, и вот еще одна вражеская голова падает на землю. Когда-то Мургаб Седой показал, как именно надо убивать магов, и К’ирсан собирался следовать этой науке и впредь.

А потом вернулся слух, и К’ирсан услышал оглушающий рев сотен глоток, увидел воздетое вверх оружие и спины бегущего врага. Орки отступали! Вокруг метались командиры и кулаками останавливали самых ретивых, собирающихся догнать и сокрушить отступающего противника.

– Отходим к холму! Бегом! – К’ирсан как-то неожиданно вспомнил, что он не бешеный берсерк, а десятник. – Живей, живей назад! – вторили ему капралы других десятков. Стальные шеренги врага уже почти приблизились на расстояние выстрела из арбалета, и самые нетерпеливые уже пустили в полет первые стрелы.

Львы начали быстро менять позиции. Восьмая, девятая и десятая роты отошли к холму с полковыми метателями, три первых роты заняли левый фланг, а остальные заполнили проходы в шеренгах Грифонов. Теперь в бой должны были вступить основные силы…

Высокородная дворянка и важная дама Лакриста Регнар развлекалась игрой с миниатюрным карманным зеркальцем, норовя поймать луч зимнего Тасса и пустить его в клетку с толстой желтой пичугой, угрюмо нахохлившейся на жердочке. Птице это чрезвычайно не нравилось, очень быстро кончалось терпение, и она перепрыгивала в другое место. Через некоторое время Лакриста повторяла свое злодейство, пичуга опять сколько-то терпела, а затем вновь начинала скакать по своей решетчатой тюрьме.

– Что, Селента, осуждаешь? – скучающим тоном поинтересовалась девушка у своей компаньонки. – И не мотай головой, я же чувствую, что осуждаешь!

– Лакриста! Ну как я могу вас осуждать? Вы занимаетесь тем, чем желаете! – Телохранительница сказала это настолько приторно сладким голоском, что даже певчая птаха обратила на нее свое внимание.

– «Ты»! Привыкай говорить «ты»! – Лакриста вздохнула и пересела в другое кресло подальше от окна, мало отличаясь от той же самой пичуги. – Да ясно все, здоровая девица занимается ерундой вместо чего-то действительно подобающего ее положению. Вышивания там, рисования или какой иной глупости! – тряхнув головой, закончила молодая хозяйка дома.

Хмыканье лин Селенты сказало супруге дипломата об отношении компаньонки к такому времяпрепровождению. После короткой паузы Селента предложила:

– Еще можно пригласить поэта или певца, почитать книгу, сходить на бал или в чей-то салон. Много чего можно сделать.

– Да о чем ты говоришь?! – возмутилась Лакриста. – Если Вензор узнает про каких-то там певцов и поэтов, увлекших его жену, то просто тут же испепелит любого из этих бедолаг. Вон в Гарташе историю про Вурила полгода забыть не могли, а ты говоришь певцы!