Я хлестнула Костина кухонным полотенцем, мы оба остались при своем мнении. С тех пор прошел не один год, а я по-прежнему считаю: честных людей больше, чем лгунов. Но иногда я теряю иллюзии.

Нина Косарь показалась мне хорошим человеком. Но почему она сейчас бросила странную фразу: «Икар» нельзя трогать»? Увы, я наслышана о людях в форме, которые за деньги «крышуют» криминальный бизнес.

Значит, я осталась одна – Косарь мне не помощница, а Вовка Костин сейчас мирно разглядывает картины в Лувре. Может, побеспокоить Павла Львовича Краминова? У него же есть служба безопасности.

Я схватила телефон. «Извините, абонент включил режим запрета входящих звонков. Попробуйте позвонить позднее». Ладно, звякнем Павлу домой.

– Резиденция Краминова! – раздался голос «Снежной королевы».

– Позовите Павла Львовича.

– Он на службе.

– Но его мобильный не отвечает.

– Значит, выключен.

– Римма, это вы?

– Да.

– Здравствуйте, это Лампа.

– Что надо? – сурово спросила экономка.

– Павла Львовича.

– Сказано: он отбыл.

– А почему он не отвечает по сотовому?

– Не хочет! – гаркнула Римма и отсоединилась.

Я решила не сдаваться и набрала номер офиса.

– Секретарь Анастасия, слушаю.

– Мне бы Павла Львовича.

– Он на объекте.

– Мне очень, очень нужно с ним связаться!

– Если у вас есть номер мобильного, то попытайтесь позвонить по нему.

– Он заблокирован.

– Господин Краминов сейчас в новом районе Сантеево, – вежливо сообщила Настя, – там, наверное, пока нет ретрансляторов.

Я прижала телефон к груди. Один в поле не воин? Как бы не так! «Давай, Лампа, осторожно топай в пасть к тигру. Не убьет же он тебя сразу!» – сказала я себе. Как-нибудь выкручусь. Буду предельно внимательна. Если сейчас не поймать Равиля, он смоется, уйдет безнаказанным…

Увидав меня у стойки ресепшена, Дарья не смогла сдержать радости:

– Пришли!

– Конечно, – сказала я. – Ночь напролет глаз не сомкнула! Еле-еле утра дождалась! Опухоль под черепной коробкой… Вы меня вылечите?

– Сначала надо сделать томографию, – засуетилась Дарья. – Пошли!

– Вчера вы сказали, что не пользуетесь аппаратами, – напомнила я.

– Так мы Елену Геннадиевну зовем, – засмеялась Дарья. – Сюда, налево, прямо, направо. Леночка, я привела к тебе больную!

Полная дама, сидевшая спиной ко входу, обернулась, положила ручку на стол и участливо сказала:

– Садитесь!

Я умостилась на табуретке.

Врач встала, вынула из стеклянного шкафа пузырек, вынула пробку и протянула его мне:

– Пейте.

– А что там? – проявила я бдительность.

Елена Геннадиевна заулыбалась.

– Витамины и лично мной разработанный состав. Через пару минут после приема смесь пойдет по сосудам мозга, и я определю, где у вас не все в порядке.

Я покосилась на препарат. Меня считают дурой? Ну что ж, это хорошо.

– Пейте, душенька, – замурлыкала толстуха. – Не волнуйтесь, это не горько, легкий клубничный вкус.

– Ой! – взвизгнула я. – Таракан! Фу, ну и поликлиника…

– Где? – изумилась Елена.

– На потолке, там, у двери!

Слонопотам обернулся, я живо выплеснула содержимое склянки в свою сумку.

– Вам почудилось, – заявила дама, поворачиваясь к «больной».

– Извините, – пролепетала я.

Елена прищурилась.

– Не беда. Начнем работу.

Чтобы не томить вас, скажу: у меня нашли злокачественное образование размером с голубиное яйцо. Увы, обычный хирург никогда не возьмется делать операцию больной, которой осталось полчаса до смерти, но Елена пообещала мне полнейшее выздоровление. Затем меня отвели к милой девочке, которая, помахав вокруг меня руками, определила брешь в моем биополе. Следующим этапом оказался старичок, бормотавший нечто вроде: «Эники, беники…»

Никаких лекарств мне не предлагали, уколов не делали, чаем не угощали, и я немного успокоилась. Более того, из-за жары, неожиданно установившейся в столице, во всех кабинетах были открыты окна, а «Икар» расположен на первом этаже. Вот и славно, в случае явной опасности будет совсем не трудно выскочить наружу. Последнее обстоятельство меня почти успокоило.

Через час разгуливания по кабинетам я наконец-то очутилась перед Равилем. Следует признать, что врач выглядел замечательно: седовласый мужчина лет сорока пяти в полотняном белом халате и шапочке, на шее у него висел стетоскоп. К такому человеку мигом возникает доверие. Да еще Равиль начал прием со слов: