Хейди объяснила Кей, как де Рутер пытался использовать работорговцев, а вместо этого сам оказался в их лапах. Кей уставилась на нее широко раскрытыми глазами:

— Но почему именно я? Что я такого сделала?

— Боюсь, тебя выбрали за фотогеничность. И любовь к риску.

— Но я чертовски хороший пилот, — запротестовала Кей.

— Вне всякого сомнения, девочка. Эту историю еще долго будут рассказывать.

О том, как девочка-подросток, маленькая бродяжка, провела спасательную шлюпку «Орион Лайнз» через А-кольцо Тифона с целым состоянием на борту и двумя ракетами работорговцев на хвосте.

Кей грустно покачала головой:

— Значит, все это задумывалось как развлечение!..

— Реальность 3V.

— Что же, эти типы получили сполна за свои денежки!

— Это еще не все, — заверила Хейди. — Далеко не все. Предстоит чудовищный процесс, который продлится много лет, а пока все не уладится, тебя возьмут на полное обеспечение — как главную истицу и основного свидетеля.

— А после того, как выплатят компенсацию? — нервно спросила Кей, радуясь, что ей не придется заботиться о себе прямо сейчас.

— Тогда ты будешь сказочно богата. Если не веришь мне, спроси Анну Лу.

Хейди даже не пришлось объяснять подробности, хитрые зацепки и фокусы крючкотворства, ибо Кей тут же поверила ей. Когда кто-то бесцеремонно проникает тебе в голову, видит твоими глазами и слышит твоими ушами, ничего не остается, кроме как доверять ему.

Они вместе разглядывали сверкающий новый мир, в который только входили. Соня Харт стояла на сцене, с энтузиазмом представляя голографических друзей-звезд своим собратьям по испытаниям. Анна Лу в длинном блестящем платье что-то сосредоточенно говорила по переговорнику, пока официант наливал ей зеленый мятный ликер. Викторию Макевой держали под руки двое поклонников. А на танцевальной площадке богатые молодые женщины с упоением танцевали последний хит сезона — непристойный танец с планеты Ванир.

Кей не могла решить, что поразительнее: бескрайнее открытое пространство, раскинувшееся перед нею и окаймленное бесконечной облачной равниной, или ее невероятное будущее. Ощутив ее неуверенность, Хейди осторожно сжала тонкую девичью руку:

— Самое главное, что ты уже никогда не будешь одинока.

Я расскажу вам правду о смерти капитана Фьючера.

Мы находились во внутреннем поясе астероидов, шли на запланированное свидание с Керой, когда поступило сообщение по гиперсвязи.

— Рор… Проснитесь, пожалуйста, Рор.

Голос, доносившийся из-под потолка, был высоким и приятным; компьютер позаимствовал его у персонажа старинного видеофильма про Геркулеса (в капитанской каюте кассет с подобными фильмами имелось в избытке). Он нарушил мой заслуженный сон после восьмичасовой вахты на мостике.

Я повернул голову и прищурясь поглядел на компьютер. По экрану бежали строчки, буквы вперемешку с цифрами; машина проверяла работу корабельных систем — мне как старшему офицеру полагалось знать о малейших неисправностях, даже когда я был не на дежурстве. Так, судя по всему, никаких поломок не произошло, беспокоиться вроде не о чем…

Тогда какого черта?.. Полчетвертого по корабельному времени, середина ночи!

— Рор? — повторил голос чуть громче. — Мистер Фурланд? Проснитесь, пожалуйста.

— Уже проснулся, — проворчал я, поднимаясь с койки. — Что стряслось, Мозг?

Мало того, что бортовой компьютер говорил голосом Стиви Ривза, он еще заработал эту идиотскую кличку. На всех кораблях, на которых мне доводилось служить, компьютерам давали человеческие имена — Руди, Бет, Ким, Джордж, Стэн, Лайза — в честь друзей, родственников или погибших товарищей, либо награждали прозвищами, остроумными и не слишком, Босуэлл, Айзек, Ловкач, Болтун, Солдафон, не говоря уж о повсеместных Хэлах и Датиках. Помнится, на лунном буксире компьютер называли Олухом; частенько можно было услышать что-нибудь вроде: «Эй, Олух, что там на станции Тихо?» Но окрестить компьютер Мозгом — такое могло прийти в голову только идиоту.