— Не усмехайся же, не усмехайся! — воскликнул он почти с яростью. — Слушай меня внимательно! Я завоюю для тебя земли, много земель, намного прекрасней и богаче твоего леса! Ты будешь их полной владычицей. Но если вдруг ты не захочешь уходить отсюда, если это место дороже для тебя, чем все сокровища земли… Хорошо! Я и на это согласен. Ты видишь, тебе не придется ничем жертвовать ради меня. Живи здесь, вместе со своими ручьями, мхами и бабочками. Не буду скрывать, что сам я не смогу постоянно делить с тобой эту жизнь. Не смогу изо дня в день есть одни фрукты, качаться в гамаке и следить за письменами перистых облаков. Время от времени я буду покидать тебя, но каждый раз буду возвращаться! Я даже… — голос Конана на мгновение неуверенно дрогнул, — я даже обещаю хранить тебе верность во время своих отлучек. А знаешь, зачем я буду уходить? Я завоюю все окрестные земли, от истоков великого Стикса до Южного Океана! Джунгли с туземцами, саванны с диковинными зверями, пустыни, города на южном и западном побережье (если они там есть), древние развалины — все это будет твоим! Я построю тебе прекрасные дворцы, настоящие дворцы из слоновой кости, розового мрамора, нефрита и хрусталя. Десятки послушных рабов и рабынь будут исполнять каждое твое желание! Отборные войска будут хранить твой покой. Чего бы ты ни захотела — все будет у тебя, даже если для этого мне придется отправиться на другой край света или сразиться с дюжиной королей!

Конан замолчал. Никогда прежде не произносил он такой длинной и горячей речи. Грудь его вздымалась и опадала, как после долгого бега. Сердце ударяло в грудную клетку, как узник в бронзовую дверь темницы. С нетерпением ожидал он ответа прекрасной Алмены, но та медлила.

— Подумай, подумай, прекрасная госпожа. Но все же не молчи так долго!.. Клянусь Кромом, не каждый день доводится тебе слышать подобные предложения от проезжих мужчин!

Он вскочил и сделал несколько яростных кругов по поляне, не в силах выносить ожидания.

— Не сочти мой ответ за обиду, доблестный киммериец. Я благодарю тебя за все, что ты готов совершить ради меня. За все дары, которые ты хочешь положить к моим ногам. Я уже говорила тебе, что ты встретишь женщину, с которой прочно и надолго свяжешь свою судьбу. Но это будет не скоро — и это буду не я.

— Но почему же?! — Конан едва не выругался, в последний момент прикусив язык. — Ты ждешь более богатого, более знатного? Ты думаешь, что когда-нибудь сюда, на край света, явится великий полководец, либо король в золотой парче, усыпанной рубинами, и позовет тебя в жены?..

Алмена улыбнулась.

— Не думаю, что усыпанный рубинами король сумеет залезть сюда по отвесной скале…

— Он не залезет! — заверил киммериец. — И никто не залезет, можешь мне поверить! Если только какой-нибудь демон не опустится сюда с небес. Вроде моего знакомого кутруба — громадной образины с крыльями размахом в семь локтей! Но я сомневаюсь, что он тебе понравится: питается он не оленями или зайцами, но только сладкой человеческой плотью. Разнеси меня Кром в клочья! Кого же ты ждешь, наконец?!

— Я никого не жду, — просто ответила Алмена.

— Не верю! Ты не стара, ты красива и полна сил! Ты не похожа на сумасшедших, иссохших, как скелеты, и трясущихся жриц бога Таписа, которые дают обеты целомудрия, чтобы им разрешили курить фимиам божеству с головой гиены. Ты не жрица, ты не отшельница! Я ни разу не видел, чтобы ты курила благовония, молилась или завывала, чего-либо выпрашивая у своего божества. Я знаю, я видел и жриц, и отшельниц. Не лги мне!

— Но я никогда не лгу, — сказала Алмена.

— Но сейчас ты кривишь душой. Ты ждешь кого-либо более достойного, чем я, ведь правда?.. Ты называешь меня «доблестный киммериец», но, видимо, я недостаточно доблестен в твоих глазах. Я не привык рассказывать о своих победах, но спроси у Шумри. Он придумал неплохие песенки о битвах, в которых я дрался и побеждал. Пока мы плыли сюда по Стиксу, он развлекал ими гребцов, и им нравилось! Впрочем, что я! Шумри может и приврать, чтобы вышло покрасивее. Не надо спрашивать немедийца. Проверь меня по-другому! Поручи мне какое-нибудь опасное дело!

— Опасное дело? — удивилась Алмена. — Но какое?

— Я слышал немало песенок и историй из жизни рыцарей. Обычно девушка или прекрасная дама велит рыцарю ради нее убить дракона, великана или еще кого-нибудь в этом роде. Можешь мне поверить, на моем счету много подобных тварей, но для тебя я готов победить совсем уж невообразимое чудовище, с которым до меня не сражался никто. Что же поделать, раз так принято! Я готов сразиться с самим Нергалом! Ты не знаешь кого-либо, достойного моего меча? Алмена грустно усмехнулась.

— Достойных твоего меча много, доблестный киммериец, Но если говорить о самом большом зле, которое я знаю, то это Багровое Око. Слышал ли ты о таком?

— Никогда! Впрочем, постой, что-то подобное упоминал Шумри. Кажется, он говорил о рыцаре и о демоне. Не помню!

— У него много имен, и ты мог слышать какое-нибудь иное Чаще всего его имя вообще не произносится вслух. С ним пытались сражаться, но последняя попытка была очень давно. Победить его невозможно. Будь у меня враги, я и врага своего не послала бы к нему в логово.