Хотя бы запись останется в амбарной книге!

– Вообще-то… – Коррупционер опытный! – …у вас, некоторым образом, конкуренты есть. Тоже интересуются… телом.

– У меня?

– У вас.

– Опилкин?! – вскричал я.

– С вами приятно дело иметь… Но не только он… и другие коллеги. Вот, притаранили! – Он выкатил из стола еще и коньяк.

Понял намек! Единственный тут живой человек – и тот в морге.

– Кстати, он обещал подойти.

К Пеке я оживленный вошел. Хотя и неудобно туда с таким лицом, но радости я не мог скрыть.

– Ну, все в порядке!

Странно это умирающему говорить. Но факт остается фактом – без меня гораздо хуже могло бы быть.

– С Опилкиным в контакте… Пойдем, в общем, другим путем!

– Ну хоть что-то можешь… А сценарий-то написал?

– Во! – показал из портфеля толстую пачку.

– Прочитать, боюсь, не успею, – умиротворенным взором взвесил листы. – Не о каждом, небось, сценарий-то пишут! – хвастливо сказал.

– А то!

Хотя, конечно, надо бы о каждом!.. «Не хватает памяти для создания новых sms»!

– Ну хоть кратенько-то… что?

– Вот! – Я запястье обнажил, показал шрам, полученный на защите его… не будем уточнять чего… – Лучшее, что есть у меня. Горжусь этим!

Слезы – не грех!

– Аморфно, – так оценил. Комплимента не дождешься от него, даже тут. – Делай так! – Командир из реанимации. – Сейчас прилетят за мной… эти ангелы. Подальше проводи их!

– Нарисуем! Какие еще будут указания?

– Надень для авторитету! – сопя носом, он кивнул на шкаф, из щели пряди его знаменитой шубы и шапки торчали… Наконец-то я его корону и мантию надел!

– Ну как ты? – не удержался я. – Не боишься? Нет?

– А хули нам, красивым парням?! – Последнее слово с ударением на «а».
– Хреново выглядишь.

Это мне он говорит, на своем смертном одре! Свой склочный характер сохранил до самой кончины.

– Сип ты белоголовый! – только сказал ему я.

Затарахтел вертолет. Оперативно у них: человек еще дышит. Пека, хрипя уже, глазами показал: делай!

Я выскочил наружу. Ветер от винта крутил долгий искусственный мех шапки и шубы, словно натуральный… как у Пеки когда-то. Я выбежал в центр площадки, где большая буква «Н», по нашему «Х», «хелихоптер» по-нашему, и послал этому «хелихоптеру» увесистый привет от локтя! «Хелихоптер» завис: «Ни фига себе тут покойники бегают!» Потом улетел.

А я, уже не останавливаясь, развеваясь на ветру, как грязное знамя (ветер, пожалуй, единственное тут, что не уничтожили), мчался к стеклянной «Шайбе» на горе… Ее тоже почему-то не уничтожили. Стеклянный кругляк как раз вписался – безумный ссыльный гений-архитектор как бы вовсе несуществующую архитектуру будущего точно уловил.

Маршрут кратчайший! Чрезмерно собой информационное поле не буду загружать.

Я ворвался в тепло. И гвалт сразу стих.

– Пека! – восторженно пронеслось.

Оцифровке не поддается…

– Как тело исчезло? – произнесла Инна. – У вас будут крупные неприятности!

Смотритель морга насмешливо посмотрел на нее. Потом заткнул пальцем дырку в горле и выговорил:

– Мне кажется, они у меня уже есть.

Сопки были заполнены народом. Правда, были тут и турецкие рабочие, строившие коттеджи… но ничего. Поймут.

Тряханул взрыв.

– Работает Пека! – пошла молва.

Потом поехали вагонетки – и на последней лежал Пека на грядке руды, в рабочем прикиде.

– О-ох! – пронеслось. И слетали каски. В основном уже, как правило, с седых голов.

– Сбили Чкалова!

Похороны грустно прошли – как оно и положено. Простая могила. А какая еще? Правда, когда надо было опускать гроб, вдруг на дне обнаружилась мышка. Спокойно умывалась. Все, оживившись, туда заглядывали: Пека и тут учудил! Инна тихо материлась, как по живому. Пришлось могильщику спрыгнуть туда.

На несанкционированные поминки Инна все же пришла. И привела Митю. Взял-таки Пека свое!

Сказала речь.

– Он был хороший человек. Одно время все тут легко били нерпу и шили шубы. Я ему сказала: «Я тоже шубу хочу». Он сдался, хоть и не хотел. Взяли лодку, поплыли в развилках льда. Тогда это было просто: включался магнитофон, звучала классическая музыка – и нерпы приплывали слушать. Так было и тут: подплыли они, положили свои усатые морды на борт и стали плакать. Пека отложил карабин: «Не могу!» Но музыку доиграли. Тут нас стало оттирать от берега льдами, но нерпы поплыли и показали нам путь… Все.