Я поставил офис на сигнализацию, закрыл двери и подошел к охраннику.

– Слушай, Володь… Меня тут, возможно, спрашивать будут. Такой невысокий тип, с усиками. А может, и без усиков.

Вовец, глядя на мои усы, понимающе кивнул.

– Я не знаю, как он представится. Скажи ему, пожалуйста, что я уже минут двадцать как ушел.

Вовец снова кивнул, взглянул на часы.

– Нет. – Я мотнул головой. – Реальное время не имеет никакого значения. Во сколько бы он к тебе не притащился, скажи, что я минут двадцать как ушел. И добавь, что никуда не торопился. По-видимому, работа на сегодня закончилась. Можешь даже намекнуть, что я без жены куда-то отправился.

Вовец усмехнулся:

– Сделаю, Макс. Как скажешь.

– Вот и отлично! А как он в лифте укатит, звякни мне. Только не домой, а на мобилу.

У Вовца, как и у сменщика его, Мишани, были номера всех арендаторов этажа.

– Бу сде, Макс! Позвоню обязательно. Не беспокойся!

Мы с ним распрощались, я спустился вниз и через второй этаж прошел в кафе, а из него через служебный выход проследовал на улочку, пересекающую проспект КИМа. В общем, через пару минут я уже посиживал на скамеечке в ста метрах от песочной «ауди», а хозяин ее, господин Андриан Чертков, даже и не подозревал об этом.

Ждать пришлось долго, почти час.

Наконец господин Чертков забеспокоился. Выбрался из машины, отправился в Вавилонскую башню. Без документов его охрана хрен пропустит. Так что ему придется показать какую-то ксиву. А завтра мы узнаем, кто приходил, даже если он скажет, что не в агентство «Макмез» пожаловал. Охранники четко запишут, в каком часу пожаловал клиент на двадцать шестой этаж Вавилонской башни.

Я глянул на часы. Было без пяти семь.

Я оторвал задницу от скамеечки, свернул газетку и принялся ловить машину. Такси пропускал мимо, они слишком яркие, и глаз профессионала из агентства «Буряк и партнеры» одну и ту же мелькающую позади желтую тачку непременно заметит. По КИМа в это время движение едва ли не такое же плотное, как по Невскому, так что уже через две минуты я сидел в старенькой «ладе» пятнадцатой модели.

– Куда едем? – спросил водила, седобородый мужичок лет пятидесяти с наколкой в виде якоря на правой руке.

– Слушай, командир… Тут такое дело… – Я напустил на физиономию суровость. – Хочу проследить хахаля, с которым половина наставляет мне рога.

– Ого! – сказал водила. – Проследить такого – святое дело!

– Вот его машина стоит. – Я кивнул в сторону песочной «ауди». – Сейчас он должен появиться. Если ты, конечно, располагаешь временем…

Седобородый смотрел на меня задумчиво, и я тут же достал из портмоне хрустящую бумажку, выразительно пошуршал ею. Задумчивое лицо водилы сделалось решительным.

– А поехали! – сказал он. – У отставного моремана нет таких дел, которые нельзя перенести на завтра.

Запел битлами мобильник. Я нажал кнопку. Это был Вовец.

– Все сказано, как договорились, – доложил он. – Клиент пожелал нанять тебя на работу, обещал вернуться завтра. Только что покатил вниз.

– Спасибо! – Я выключил мобильник и глянул на водилу. – Сейчас хахаль объявится.

– Разведка работает. – Водила понимающе улыбнулся. И тут же стал мрачным, как дождливый ноябрьский день. – Суки они все! Моя вот тоже, чувствую, на сторону бегает. Раньше жарил ее через ночь, ну и люб был. А теперь, понимаешь, мне так часто уже не надо. Впрочем, сам во всем виноват. Дурак был, на пятнадцать лет моложе себя взял прошмандовку. Ей-то сейчас самая охота, только подавай.

Великая штука – мужская солидарность!.. У женщин такого не бывает, потому что каждая из них – сама по себе, у каждой свой интерес. Ножку друг другу в любой момент подставят, даже те, что подругами зовутся.

Филер вышел из Вавилонской башни, глянул по сторонам, неспешно перешел дорогу и сел в кабину «ауди».

– Сразу не дергайся, командир, – предупредил я.

– Не трынди, парень, сам все понимаю!

Он тронул «ладу», когда соглядатай проехал метров пятьдесят и между нами затесались три машины. Надо сказать, что мореман справлялся со своей старушкой не хуже, чем с ракетным катером (или на чем он там ходил по морю?). Манера вождения у него была агрессивной, и он менял ряды со стопроцентной точностью движения, так, что у подрезаемого не возникало ни малейшего сомнения в его праве подрезать. Впрочем, пару раз я заметил, что правило трех дэ (дай дорогу дураку!) для него столь же священно, как и для меня.

Одновременно он умудрялся без умолку рассказывать о своем семейном житье-бытье, а мне оставалось пересыпать его речь междометиями, и ему хватало такого внимания за глаза.

Так мы переползли через Тучков мост, повернули налево, прокатили мимо стадиона «Петровский» и дворца спорта хоккейной команды СКА, в котором я провел не одну сотню тренировок и не один десяток матчей. Я, было, подумал, что соглядатай катит на Каменный остров и дальше в северную часть города, но он, доехав до конца набережной, повернул не направо, а налево, перевалил мостик через Ждановку. На этом маневре мы от него отстали, поскольку пришлось пропустить несколько встречных машин – что такое левый поворот в час пик, всякий знает.

Я испугался, что мы «ауди» упустим, поскольку за мостом у соглядатая было три варианта дальнейшего пути и возможность увеличить скорость и уйти от нас в обратном направлении, снова к Тучкову мосту, но, во-первых, он нас не вычислил, а во-вторых, ехать ему оставалось совсем недолго. Когда он свернул направо, я вдруг понял, что целью его является центральный яхт-клуб. Тут мы тоже сумели наконец переехать мостик и тоже свернули на Петровский проспект. Далеко ехать по нему не потребовалось. Соглядатай загонял машину на автостоянку яхт-клуба, и все с ним было ясно. За автостоянкой частоколом торчали спички яхтенных мачт, а за ними садилось в Маркизову Лужу вечернее солнце.