Только верой, только благодатью, только по Святому Писанию.

Реформация Церкви не прекращается никогда.

Великие реформаторы церкви стояли за несвободную волю, а иезуиты за свободу воли, однако первые основали свободу, вторые — рабство совести.

Пуританин ненавидит медвежью охоту не потому, что она причиняет мучения медведю, а потому, что она доставляет удовольствие зрителям.

Протестантская религия чересчур уж разумна, и если бы в протестантской церкви не было орга?нов, то она и вовсе не была бы религией. Эта религия безвредна и чиста, как стакан воды, но и пользы от нее никакой.

Англиканская церковь, как полагают, хороша тем, что если ты оставляешь ее в покое, то и она оставляет тебя в покое.

Протестант, если ему нужна помощь или совет в каком бы то ни было деле, может пойти только к своему адвокату.

Католический поп шествует так, словно небо — его полная собственность; протестантский же, напротив, ходит так, будто небо он взял в аренду.

Пресвитерианам их вера не мешает грешить, но мешает получать от этого удовольствие.

Пресвитериане кальвинистского толка верят, что все католики будут прокляты, потому что им предназначено быть проклятыми. Остальные пресвитериане верят, что все католики будут прокляты по делам своим.

Дефо говорит, что в его время нашлась бы сотня тысяч отважных англичан, готовых не на жизнь, а на смерть сражаться против папизма, не зная даже, что такое папизм — человек или лошадь.

Ради бога, добрые люди, я протестантская шлюха короля, а не католическая!

Как заметил сэр Ричард Стил, разница между католической и англиканской церковью состоит в том, что первая считает себя непогрешимой, а вторая — что она никогда не ошибается.

— Меня, по правде сказать, удивляет, что вы, католик, черпаете цитаты из столь протестантского источника, как Библия.

Протестантизм — и это его главный вклад в сокровищницу человеческой мысли — убедительно доказал, что Господь — страшный зануда.

Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти.

Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи.

У нас (как кто-то заметил) честные люди встречаются реже, чем святые.

Наше сочувствие религиозной старине не нравственное, а только художественное: мы только любуемся ее чувствами, не разделяя их, как сладострастные старики любуются молоденькими девицами, не будучи в состоянии любить их.

Даже искренне верующий славянофил все-таки остается внутренне чужд и непричастен народной вере. Он верит в народ и в его веру; но ведь народ верит не в самого себя и не в свою веру.

Разница между духовенством и другими русскими сословиями: здесь много пьяниц, там мало трезвых.

Когда европейцем, особенно католиком, овладеет религиозный дух — он делается обличителем неправой власти. У нас же наоборот, он тотчас же земному богу подкурит больше, чем небесному.