– Теперь надо ждать, - сказал Радук.

– Как ты собираешься поднимать нас в такой корзинке?
– спросил Кари.
– В ней разве что моя задница поместится.

– Господину нет нужды расчленять свое уважаемое тело, - захихикал Радук.
– Для подъема господина целиком, а не частями, найдется кое-что получше, если господин не поскупится.

Ждать пришлось долго. Потом сверху раздался протяжный скрип, треск, наверху стемнело, а потом на карниз опустилась деревянная платформа. Перил не было, лишь между железными прутьями, которыми платформа крепилась к толстой цепи, были натянуты кожаные ремни. За них держался стражник, который молча показал два пальца. Так по двое мы и поднялись наверх. В тот раз я ничего интересного не увидел. В большом сарае к тягловому колесу привязаны четыре вьюка, огромный барабан, на который намотана цепь, и развалившиеся на лежаках стражники, от которых несло кислым перегаром. Купцы сторговались, чтобы всех нас завтра утром подняли наверх, задаток перешел к начальнику стражи, и лишь внизу я спросил Кари, для чего ему на самом деле понадобилась вся наша орава: неужели только для того, чтобы искать эти мифические чешуйки? Не только, подмигнул купец, еще будут нужны крепкие кулаки и мозги, которые соображают, как слегка подтолкнуть удачу в нужную сторону. Охрана, значит? Значит, охрана, подтвердил Кари, и подмигнул. Зачем ему женщины рыбаков и моя семья, спрашивать я не стал, ясно было, что рыбаки друг от друга не отстанут, ну а я один тоже никуда.

И вот теперь я взобрался почти на самый верх покатого туловища Дракона, или корпуса корабля, или невесть чего и разглядываю дворы богатой части города, в которую стража не пускает ни местных обитателей, вроде нас, ни паломников, которым за небольшую мзду позволяют в светлое время ковыряться у стен в напластованиях из темной и светлой чешуи, надеясь добыть хоть одну чешуйку. Соврал Тарих, говоря, что стража не подпускает никого к святыне. Напротив, стражники даже развлекались, за отдельную плату показывая искателям удачи тайные места, где чешуйки немного оттопыривались, и даже разрешали орудовать ломами, чтобы их отбить. Бесполезное занятие.

Хоть в некоторых местах «чешуя» была еле видной глазу, кое-где - крупная, с ладонь. Керби сразу же обратил на нее внимание, да и я быстро сообразил, у кого видел похожие штуки. Рыбаки, кажется, тоже поняли, что к чему, но не подали виду. Лишь старина Маас насупился, цапнул было по стенке, но пальцы лишь скользнули по прозрачной броне.

Мы нашли удобное местечко у большой выемки, наполненной дождевой водой, из веревок и полотнищ, прихваченных из садов дядюшки Садзандара, устроили навес. Рыбаки устроились поодаль, поближе к стене двухэтажного дома, узкие окна которого были похожи на бойницы. Купцы же кинули проводнику пару монет и велели ему возвращаться назад, но Радук заявил, что не оставит щедрых господ так быстро, к тому же ему надо взять у Хабана батарейки, а это идти аж на ту сторону массива. Ну, так в добрый путь, пожелал Кари, на что проводник ответил: вот отдохнет, малость переведет дух и пойдет. Дух он переводил дня четыре. А когда собрался в дорогу, выяснилось, что и нам в ту сторону…

Через пару дней после нашего восхождения, если, конечно, медленный подъем на скрипучей платформе можно так назвать, выяснилось, что припасов хватит ненадолго, а вернее, их почти и не осталось. Народ здесь какой-то жил, одни присматривали за усадьбами, другие пристроились по хозяйству у стражников, но в услугах наших никто не нуждался. На дувалах грелись на солнце старики в таких лохмотьях, по сравнению с которыми наши тряпки казались богатым одеянием. Время от времени они, о чем-то негромко переговариваясь, равнодушно следили за перемещением паломников. Ближе к вечеру старцы тянулись к помещениям стражи и рылись в баках для мусора в поисках объедков. Кое-где в тени лежали больные, которых родственники притащили сюда в надежде, что святыня со многими именами либо вернет им здоровье, либо добрые силы вконец отвернулись от несчастных, а стало быть, и не надо тратить на них силы, средства и время. Я привык к человеческому скотству за годы странствий, но, видимо, все же не очень привык, когда увидел, как стражники, раскачав, сбросили мертвеца вниз, обмениваясь веселыми шутками насчет того, что кому-то сейчас удачи привалит на голову.

– Тут вроде лекарь есть?
– спросил я Радука.
– Ты, когда пойдешь к нему за батарейками, спроси, почему он больных не пользует?

– А ему не положено, - сказал Радук.
– Если он снизойдет до хворого, то лишь чтобы узнать, не опасна ли болезнь для других, не заразна ли. Все остальное, сам понимаешь, зависит от удачи. Повезет, будет здоров. Не повезет - видал, как покойничка отправили птицам на корм?

Пока мы обустраивались на новом месте, Кари и Джо бродили по заброшенному городу, подолгу пропадая в его закоулках. Пару раз, взобравшись по выступающим балкам на крышу дома, я пытался проследить, куда они идут, но это было дело безнадежное - в лабиринте запутанных улочек они быстро исчезали из вида. Ясно лишь, что они двигались в сторону высокой стены, идущей от края до края каменного монолита и рассекающей город на две части.

После того, как мы перекусили остатками снеди, я снова поднялся наверх. В сумерки тени ложатся странно, крыши и темные внутренности Большого Змея составляют быстро меняющийся узор - это зрелище почему-то успокаивает, и ощущение собственной ничтожности перестает разъедать душу.

Внизу, под навесом, Леонора пыталась уложить дочку спать, но девочка капризничала, вырывалась. Неподалеку сидел на корточках Чакмар, и когда жена не смотрела в его сторону, строил Катарине рожи, подбрасывая в ладони камешки, словно звал поиграть. Керби шарил по окрестным садам в поисках съестного. С тех пор как мы оказались здесь, рыбаки держались наособицу. Отсюда видно их становище. Беспалый удалился в палатку к своим женщинам, стены палатки колыхались, как под сильным ветром. Маас и Гинтар, не обращая внимания на забавы своего вожака, о чем-то шептались, потом поднялись с кошмы и исчезли в узком переулке, по которому можно было выйти как раз к пустырю между домами, где мы расположились.

Что это они задумали? Я быстро спустился вниз и на всякий случай проверил, под рукой ли нож.

– А мы вам немного мясца принесли, - сказал Гинтар, протягивая нечто, завернутое в тряпицу, от которой несло тухловатой солониной.

Я отвел их в сторону, чтобы не беспокоить жену и дочку, и присел на выступающую из бурьяна трубу, похожую на огромную кишку. Или это была окаменевшая кишка?

– Поговорить надо, - буркнул Маас, глядя исподлобья.

– Ну вот, говорим…

– Жезл мой вернуть надо.

Он принялся расписывать, как будет славно, если мы вернемся в Райскую Рыбалку и восстановим его в правах, и даже если у нас нет желания возвращаться, то не беда, хватит и того, что мы поможем ему вернуть его же вещь, а уж насчет благодарности и говорить не придется.

Гинтар в это время озирался по сторонам, словно боялся, что нас кто-то подслушает. Мне не понравилось выражение его лица: вроде равнодушное, но при этом глаза хитро щурит.

– Твой жезл, тебе и возвращать, - ответил я.
– Становиться между сыном и отцом неправильно, так ведь? Вызови его на поединок или прирежь, пока он со своими бабами кувыркается. Вот Гинтар пусть и прирежет.