Шрифт:
Ваша Зена Тирс.
2 Паладин
Да, святилищу Пресветлой на севере, где многие ещё поклонялись древним, приходилось тяжело. В святилище жили одни монахини и сироты, местные мужчины не молились Деве, не приходили и не приносили пожертвований. Мы жили на королевские взносы, проходившие через наместника. Он брал с них свой налог, и в итоге нам оставалось разве что… как бы сказать помягче… на оплату пользования городским колодцем и сливной канавой.
— Ну, идём? — прошептал Фалькон непозволительно близко к моей коже.
Его скрипучий голос резал уши. Запах копчёного окорока, который он только что съел, сводил с ума…
Предательская дрожь выдала мой страх.
— Пустите, пожалуйста, господин, — одёрнула я руку.
— Отпусти девочку, Фалькон! — заступилась настоятельница Альба, заведя меня себе за спину.
Горячая волна облегчения прокатилась по телу. Я одарила благодарным взглядом седовласую монахиню, прижалась к её худому телу и принялась спешно поправлять сползшую повязку.
Фалькон послушно отступил от крыльца на два шага. Не больше.
— И не смей больше домогаться к послушницам на земле святилища! — потребовала Альба. — Есть места, где тебе охотно дадут всё, что ты просишь!
— А мне нравится, когда дают неохотно, так интереснее! — прыснул Фалькон. — В общем, Трис, когда захочешь кушать, приходи, накормлю.
Да подавись ты! Ой, прости Пресветлая, не хорошо на светлой земле ругаться…
За стенами святилища раздались восторженные визги и звонкие детские голоса. Донёсся приближающийся стук копыт и показалась снежная пыль над стеной.
Фалькон посерьёзнел и вытянулся по-военному, устремив взор к воротам. Светлая Альба тревожно двинулась на середину двора, а мы с Иддой скрылись в доме и пристали к дверной щели.
Ворота медленно развели в стороны два воина, одетых в стальные шлемы и доспехи с королевскими эмблемами львов, выведенных на груди чёрной краской. Следом, ведя коня под уздцы, во двор святилища вошёл воин с красным, отделанным мехом, плащом. Шлем его сиял в солнечных лучах. На нагруднике доспеха тоже был лев, только золотой, который тоже искрился на зимнем солнце.
— Паладин… — с придыханием прошептала старая травница.
Я прилипла к двери и больше не могла отвести взгляд. Щель вдруг стала узкой для взора, а платье — тесным для дыхания.
Его выправка, ровный шаг, лёгкие взмахи рук — всё веяло спокойствием и чистотой. Он снял шлем и склонился на колено перед настоятельницей, поцеловав ей руку. У меня пробежали по коже мурашки от сокровенной нежности, с которой он это сделал.
— Паладины — защитники веры, воины Света, — восхищённо прошептала Идда. — Может, прогонят нечисть от города.
То, чего так не хватает этой земле… И мне… Воин Света, наверняка, спас бы меня от чудовища, испившего мою жизнь.
Паладин выпрямился. Ах, какой темноволосый, с небрежной многодневной щетиной. Устал, должно быть, в пути…
На кончиках пальцев ощутила покалывание, будто прикоснулась к его щеке.
Странное чувство. Приятное.
Он осмотрелся по сторонам и его взгляд скользнул по двери, которую мы с Иддой облепили. Глаза серые и холодные, как сталь меча. Интересно, сердце у него такое же закованное в сталь? В строгих чертах лица угадывалось что-то мимолётно знакомое, и в то же время совершенно чужое, далёкое.
Опасное.
Паладин развернулся к Фалькону. Начальник гвардии так смешно старался втянуть живот и приподнимался на мысках, но это ему совершенно не помогало сократить разницу в росте с воином Света.
Они о чём-то говорили. Лицо паладина сохраняло бесстрастное выражение, в то время как Фалькон мялся и морщил лоб, указывал руками то в сторону леса, то в сторону холмов.
— О драконе, наверное, говорят… — вырвалось у меня.
— А то ж, конечно, — прошептала Идда. — Он за тем и приехал — убить чудовище, чтобы помочь жителям. Стражники-то боятся.
Я вся обратилась в слух. Чудилось, что голос у паладина низкий и бархатный, мне страшно захотелось его услышать.
Фалькон, наконец, поклонился и стремительно зашагал в сторону ворот. Соратники паладина расступились и пропустили его. А сам господин светлый воин направился к алтарю Пресветлой девы в сопровождении Альбы, чтобы вознести молитвы. Все его воинственные спутники повернули следом.
— Ну, что, вон они разошлись, — прокряхтела Идда. — Беги теперь на рынок, Триса, пока не стемнело.