– Мне кажется, всё было как вчера, – говорит она. – И я не могу понять этого. Как будто мы с тобой прожили целую жизнь, как будто связаны навечно. Ты не веришь во всю эту чушь, а я верю. Верю, что ты должен был тогда меня бросить. Я и приехала поэтому. Узнала, что всё сложилось. Что ты стал отцом. Теперь ты можешь…

Меня словно током бьёт. Разом оживают нервы, мышцы. Я ощущаю жар на коже и биение крови в венах. Хватаю её за руку.

– Могу. Пойдёшь со мной?

Я знаю, что ничего нельзя ни вернуть, ни исправить, но не в силах сопротивляться этому порыву. И жена, и дочь отходят на второй план. Я вижу только Галю. Живую. Настоящую. Мою.

***

Если мне когда-нибудь придётся рассказать о самом позорном поступке в своей жизни, я вспомню не то, как украла из школьной библиотеки книгу «Робинзон Крузо», сказав, что потеряла, и не то, как соврала маме, что не трогала грильяж, купленный на Новый год, хотя съела полпачки, а остальное спрятала под кроватью. Я вспомню тот день, когда мы отмечали день группы в общаге у девчонок и напились до чёртиков.

Миша один, без этой своей Женьки. И хотя я не видела их больше вместе, это не отменяло того факта, что они трахаются. Фирменный прикид: чёрная футболка, чёрные джинсы, каштановые кудри. Где твоя гитара, цыган? Глаза с поволокой, отрешённый взгляд. О чём ты думаешь, Мишенька? О своей плоской, как доска, подружке? Или о её богатеньком папочке, который устроит тебя работать на свой канал? У-у-у, ненавижу! Как же хочется сбить с тебя спесь! Увидеть, как ты злишься, заикаешься, бледнеешь.

Целуюсь с Борей. Боря – высокий и мускулистый. Играет в баскетбольной команде, старше меня на пару лет. От него пахнет потом, но я стараюсь этого не замечать. Когда он, не отрываясь от моего рта, начинает лапать меня и вжимать в подоконник в коридоре общаги, я пытаюсь оттолкнуть его и понимаю, что не справлюсь. Мычу, колочу руками в его грудь, задыхаюсь. И вдруг начинаю свободно дышать.

Вижу Мишу. В глазах двоится. С трудом понимаю, что происходит. Но очевидно, он оттянул от меня Борю. Баскетболист не в восторге от прерванных ласк. Размахивается и не глядя бьёт кулаком в сторону Миши, но попадает в стену. Штукатурка осыпается. Боря воет от злости. Делает ещё один выпад, оступается и падает. Миша стоит в стороне и смотрит на поверженного без единого удара противника.

Протягивает мне руку и говорит:

– Пошли, я провожу тебя домой.

Я отхожу от шока и отвечаю со всей злостью, на какую способна:

– Ты тупой, что ли? Я никуда с тобой не пойду!

Бросаюсь на колени перед Борей, начинаю приводить его в чувство. Меня трясёт от того, что я никогда не видела Мишу таким решительным, но я не могу позволить этому всё изменить. Помогаю Боре подняться и ухожу с ним.

Глава 15. Игра в слова

9 апреля 2010 года. Новосибирск

– Пап, ты же сказал, что пообедал? – Саша хлопнула дверцей холодильника и со смачным хрустом откусила выхваченный оттуда огурец.

Пётр Иванович нахмурился.

– Кажется, обедал.

– И как тебе?

– Очень вкусный борщ. Спасибо, Сашок.

– Пап. – Она подошла к нему и заглянула в лицо. Между бровей пролегла тонкая морщинка. Чёрные глаза вдруг потускнели. Его дочь, студентка, красавица, вдруг стала слишком взрослой. Она ухаживала за ним, стариком. Она беспокоилась за него. Когда они успели поменяться ролями? – Я не варила борщ. В холодильнике котлеты и салат.

– Ах да, точно.

***

Через месяц она записала его к врачу, а ещё через месяц, после всех анализов и обследований, им обоим пришлось признать, что забывчивость, потеря равновесия и ориентации в пространстве, проблемы с речью – вовсе не признаки почтенного возраста. Пётр Иванович скатывался в слабоумие.

Первое, о чём он подумал, когда узнал: «Как хорошо, что я ушёл из университета два года назад. Не дожил до позора». А потом испугался. За дочь. Ведь совсем скоро он не сможет обслуживать себя, и ей придётся взвалить на свои плечи уход за беспомощным отцом. Этого не должно случиться.

Он не боялся смерти. Убеждённый атеист, к старости Пётр Иванович размяк. Словно вернувшись в юность или детство, позволял фантазии вытворять что вздумается. И легонько улыбался слезящимися глазами, когда она подкидывала ему захватывающие дух картинки. Возможно, там, в ином мире, он сможет прожить другую жизнь. Рядом с Галей. В любви, согласии, радости. Без разводов, измен и предательств. Сможет вернуть дружбу Стёпы. И даже отыскать Тунгусский метеорит.

Но нельзя допустить, чтобы Саша влезла в долги, бросила учёбу и стала ему сиделкой. Как только грань истончится, он верил, что сумеет распознать момент, нужно найти способ всё закончить.

Дочь стала чаще навещать его. Водила на прогулки. Читала ему книги. Готовила еду и ела вместе с ним, сидя на кухне. А однажды рассказала, что встречается с отличным парнем. Правда, оказалось, что «парень» старше её на пятнадцать лет.

– Ну и что? У вас с мамой разница в возрасте была ещё больше.

– И к чему это привело? – со вздохом спросил Пётр Иванович, размешивая сахар в чае.

Сегодня Саша принесла коробку «Птичьего молока», и ему второй раз подряд попадалась конфета с шоколадной начинкой.