Но все было спокойно. И когда Тобиас поздней ночью сменил его, Мэтту, собравшемуся спать, казалось, будто он видит вдали злополучную гору, но он свалился без сил и вскоре уснул.

На следующий день на горизонте наконец-то показалась страшная гора, в которой был построен Енох. Острая вершина, утыканная вознесшимися к небу шипами, словно они стремились сбежать. Мэтт знал, что в горе находятся шлюзы, через которые лежит путь в Уирд’Лон-Дейс.

Южнее, над лесом, висело облако водяной пыли – там с высоты пятисот метров устремлялась в пустоту река.

Дорога через Енох была единственно возможной. Оставалось только рассчитывать на способности Хорейса и высокую, крепкую, как у взрослого, фигуру Бена – друзьям предстояло спуститься по подземному каналу, обманув циников.

Поставить на кон свои жизни. Надеяться на подписанный Пьющим невинность документ…

Мэтт разгладил хранящийся у него в рюкзаке запечатанный конверт.

Там, в башне, когда Пьющий невинность сочинял пропуск, Мэтт следил за тем, чтобы каждая буква была четкой и разборчивой, чтобы в тексте не было никаких подозрительных слов и шифров.

Сам текст показался Мэтту правильным – выдержанным в деловом стиле, при этом несколько помпезным, но сносным; получилось что-то вроде приказа о содействии. Теперь же, спустя некоторое время, он начал колебаться.

А что, если Пьющий невинность все-таки зашифровал что-нибудь в своем послании? Включил туда какое-нибудь условное предложение, слово, которые могли бы означать, например, «гонца сего немедленно заключить в тюрьму»? Могут ли циники быть настолько изощренными и предусмотрительными? Хватило бы у Пьющего невинность смелости, несмотря на сковывавший его страх, так поступить?

Этого Мэтт не знал.

Однако сейчас он не мог вскрыть конверт, чтобы убедиться, что с письмом все в порядке, – со сломанной печатью оно утратит всю свою ценность.

Надо довериться себе. Если бы в тот вечер Пьющий невинность повел хитрую игру, Мэтт бы это заметил.

А если я ошибаюсь?

Слишком поздно. Течение усиливалось, управлять джонкой становилось все сложнее, они приближались к месту, где русло реки разделялось, и, чтобы не оказаться в водопаде, пэнам было необходимо повернуть в сторону горы, в Енох.

Тобиас и Бен держали руль, Чен и Хорейс – парус. Пэны настойчиво направляли корабль к Еноху.

Но река упорно несла джонку к водопаду.

Лодка раскачивалась все сильнее, потом описала длинную дугу и, свернув в тень горы, покинула реку.

Там, на юге, находился Уирд’Лон-Дейс.

Гигантская долина, отделенная от остальной земли высокой горой.

Слово сама земля стыдилась тех мест.

Небо над долиной было окрашено в алый цвет.

Джонка вплыла под своды монументальной пещеры, дневной свет померк. Бен зажег обе масляные лампы и расположился с ними на носу, среди собак.

– Я вижу город! Он сверкает, как сокровище! – воскликнул долгоход, любуясь проступающими сквозь темноту золотистыми жемчужинами огней.

– Пора спрятаться! – распорядился Мэтт.

Держа наготове письмо, Хорейс встал у руля, а Бен, чтобы показать местным стражникам и солдатам, что собаки пойманы по требованию королевы, накинул на них длинную сеть. Остальные пэны, держа в руках оружие, забрались под брезент.

Если их задумка провалится, придется сражаться, на ходу составляя план побега. Главное сейчас – не попасть в руки циников.

А вдруг мы там встретим взрослых, заряженных эмпатией, способных принять нас, несмотря на различия! – мелькнуло в голове у Мэтта. – Вдруг, вместо того чтобы сражаться, они решат помочь нам? В конце концов, Енох ведь немного отличается от всех остальных городов, где живут циники.

Джонка устремилась к тускло освещенной набережной, из мрака показались невысокие белые здания с плоскими крышами. Масляные лампы и факелы освещали переулки, карабкающиеся по склонам города, построенного на горе.

Мэтт задумался, есть ли у пэнов хотя бы один шанс договориться с циниками Еноха. Хотя… Как это наивно с его стороны – думать, что взрослые могут противиться воле королевы. Ребяческие мечты.

Мэтт сжал рукоять меча. Придется положиться на меч, а не на милосердие циников. Это ужасная правда, но ее уже нельзя игнорировать.

Соприкоснувшись с причалом, корпус лодки затрещал, и тут же послышался мужской голос:

– Сэм, ты? Какими судьбами к нам?

Через дыру в брезенте Мэтт не мог видеть говорившего: было слишком темно.