– Нет, не я, – твердо ответил он.

– Тогда кто же? – с нетерпением спросила Лили.

Оливер услышал, как она начала волноваться, и пожалел, что взял ее с собой. Он взглянул на семейные фотографии на столе мистера Вудсона: красивая жена, красивая дочь, красивый дом…

Ему надо было задать один очень неприятный вопрос, и лучше было бы это сделать без нее. Но вспомнил, что она пообещала ему выдержать все, что будет на этом допросе. И любой другой бы девушке он не поверил, но Лили показала себя довольно твердым человеком.

– Мистер Вудсон, – произнес Оливер, – вы изменяли своей жене с Синди?

Повисла тишина, он старался не смотреть на Лили, хотя и без этого знал, насколько ей сейчас было тяжело.

– Нет, – махнул он, отведя взгляд.

– Ну, ваша жена долго болела, а Синди была веселой и здоровой, – продолжал Оливер.

– Все совсем не так…

– А как? Не потому ли вы привели ее к себе на лесопилку, это же такое удачное и удобное место для тайных встреч?

– Говорю же, – мистер Вудсон повысил голос, – все совсем не так.

– И когда она сказала, что хочет большего, вы поссорились и вы ее случайно толкнули? А затем, когда она разбилась, чтобы избавиться от улик, вы скинули тело в работающую пилораму? – Он посмотрел на Лили, та сидела с распахнутыми глазами, почти не шевелилась и вся побелела. Он подумал смягчить допрос, вздохнул и продолжил уже спокойнее: – Затем вы купили молчание старого шерифа и мистера Коллинза.

– Лили, – он обратился к дочери, – все совсем не так, как говорит этот детектив.

– А как, папа? – растерялась она. – Как же это еще можно объяснить?

– Я правда любил твою маму.

На сердце у Оливера потяжелело. Он вздохнул и стал молча наблюдать за семейной драмой: Лили взяла отца за руку и заплакала.

– Папа, тебе лучше признаться во всем, – произнесла она. – Помнишь, что мама говорила? Что мы должны защищать и помогать…

– Милая, – он положил руку на ее ладонь и закачал головой, сдерживая слезы, – я не могу…

– Нет, можешь, – ее голос окреп, – тебе придется признаться, и тогда, может быть, тебе станет легче. Ты же поэтому никуда меня не отпускаешь? Ты же не из-за печали о маме держишь меня? Ты же с чувством вины не можешь справиться. Но, отец, какую бы ты ужасную вещь ни натворил, я все равно буду любить тебя.

Оливер опустил взгляд и тяжело вздохнул, сам на удивление сдерживая слезы. Ему вдруг стало так тяжело, невыносимо тяжело. Кейт всегда говорила похожими словами, говорила о том, как сильно его любит. И он отвечал ей тем же… Они так много мечтали, так много планировали и так много не успели сделать. В его сердце поселилось столько сожалений. Он ужасно по ней скучал. Ужасно скучал. Прошел уже целый год, и он только сейчас понял, что его гложет совсем не чувство вины, а самое настоящее горе от потери любимого человека. Он прикрыл глаза и совсем позабыл, что сидит в кабинете красивого особняка в каком-то маленьком городке на северо-востоке штата. Сейчас он сидел в своей квартире на огромном диване и смотрел пустым взглядом перед собой. Шторы были занавешены, и вокруг была темнота, хотя на улице светило яркое солнце. Тикали часы, неминуемо напоминая ему, что сегодня должны были пройти похороны. Все вещи Кейт так и лежали нетронутыми: на кофейном столике стояла бутылка воды, которую она забыла перед пробежкой, рядом лежала недочитанная книга, а на кресле висел ее белый халат, скинутый после душа перед пробежкой. Он должен был взять себя в руки, выйти из квартиры в своем самом лучшем костюме, сесть в машину и доехать до центрального кладбища. Где все его ждали: их общие друзья, близкие, родственники, коллеги. А он хотел разнести здесь все к чертям! Заорать, завопить и зарыдать… Но вместо этого глубоко выдохнул и со спокойным, каменным выражением лица вышел из квартиры. С таким лицом прошли и похороны, и поминки, и первый день после, неделя, месяц, год…

И сейчас, под тихий голос Лили, впервые задумался: почему все, кого он узнал в Хилтоне, могли спокойно плакать о своей утрате? Он вспомнил, сколько раз Лили плакала по Джеки, как Джим горевал по своей возлюбленной, а Дороти – по своей подруге и мужу. И на его глазах вдруг появились слезы, и он уже готов был дать волю своим чувствам, как вдруг послышался голос мистера Вудсона, и Оливер сразу же пришел в себя.

– Хорошо, я расскажу вам правду, – произнес мистер Вудсон.

Оливер пододвинул поближе к нему диктофон, наклонился и стал внимательно слушать.

– Я правда не изменял твоей матери. – Он погладил заплаканную Лили по руке и обратился к Оливеру: – Но я действительно причастен к тому, что случилось с Синди.

Лили громко вздохнула, но ничего не сказала, а мистер Вудсон продолжил:

– Мистер Джонсон – наш мэр, был моим давним другом. Мы с ним учились в одном колледже, – пояснил мистер Вудсон. – Это именно он пригласил меня в этот город. Тогда он был только заместителем мэра. Наверное, Лили, ты помнишь, как часто он приходил к нам в гости, – обратился он к Лили. – Но в отличие от меня он никогда не хотел семьи. Мы столько раз спорили по этому поводу. Я говорил, что мои девочки – это все, что у меня есть. А он, напротив, считал, что семья – помеха для карьеры. В те времена у него были такие грандиозные планы. – Он вздохнул. – Но девушки, конечно, у него все равно были, и Синди была одной из них. Она же до моей лесопилки работала в администрации. Они, конечно, никому не рассказывали о своих отношениях, но здесь, – он махнул, – все обо всем знают. Я много раз ему говорил: если она тебе нравится, то почему бы не быть вместе, как нормальные люди? А он мне отвечал, что у нее ребенок. И я этого никогда не понимал, какая разница? Если она тебя любит, то и Джеки ты принять рано или поздно сможешь. Но он был другого мнения, и, видимо, они с Синди поругалась по этому поводу, вот он и добился ее увольнения. И куда ей было идти после этого? Город маленький, работы немного, вот я и поговорил с твоей матерью, – он вновь обратился к Лили. – И решил, что пусть у нас работает. Работа, может, не такая чистая, как в мэрии, зато зарплата хорошая.

На лице мистера Вудсона играли тени от камина. Все вокруг замолчало. Оливер заметил, что за окном начинались утренние сумерки, и он вдруг подумал, что и вправду получился очень долгий и тяжелый день…

– А что же было дальше?

– А дальше… – мистер Вудсон тяжело вздохнул. – В этом кабинете поздно ночью раздался звонок. На том конце был мой друг, страшно взволнованный, и попросил срочно приехать на лесопилку. По его голосу я понял: дело серьезное, и, никому ничего не сказав, приехал к нему. И что же я тогда увидел, – он закрыл глаза. – Он сказал, что она попросила его приехать, они стали ругаться, и он ее толкнул с высоты амбара, там, где стоит будка. Случайно или специально, я не знаю, но она упала и ударилась головой. Он страшно переживал, не знал, что делать, ведь тогда бы ему точно о политической карьере можно было бы забыть. И тогда… – Он тяжело вздохнул и посмотрел на Лили. – Прости меня, я беспокоился за друга, – и вновь вернулся взглядом на Оливера. – Я предложил ему все скрыть, включить пилораму, положить ее туда, а всем остальным дать денег, чтобы молчали.