Выведенные металлическим инструментом руны и линии сияли красным светом, разлившимся по залу, где в сгустившемся от энергии воздухе потрескивали свечи. Крохотные молнии даже проскакивали между ножками стола и около дверей.

— Ещё! Ещё энергии! — патетично выдохнул Древний, вскинув перепончатые руки.

Его рыбьи глаза отражали голубой свет, щупальца нетерпеливо подрагивали, а сам он улыбался, стоя в середине зала.

На нём начал дымиться балахон, подожжённый небольшими разрядами энергии, проскакивающими в воздухе. Осьминогоголовый торопливо снял его, обнажив худое тело с рудиментарными крыльями.

— Ещё! Ещё! — снова взвыл Древний, но вдруг нахмурился, несколько минут постоял, словно к чему-то прислушивался, а затем тревожно пробормотал: — Что-то идёт не так. Энергии меньше, чем должно быть.

Осьминогоголовый заметался по залу будто пёс, выискивающий давно зарытую кость. Его цепкий взгляд скользнул по всем рунам со знаками и наткнулся на мёртвую часть зубодробительного рисунка. Руны там не сияли, намекая, что к ним не поступает энергия.

Древний скрежетнул зубами и быстро пересчитал количество таких участков.

— Башни… башни… не работают. Но они же включились, — просипел он и резко повернулся к шкафу, из-за которого выскочило скрюченное сопливое создание.

— Хозяин! Хозяин! — в ужасе залопотало оно, распростёршись ниц. — Локки привёл в Башню Тира Ткача реальности! Они в зале, где Древо!

— Нет… не может этого быть! — выдохнул Древний и покачнулся, будто его ударили под дых. — Локки предал меня?

— Хозяин, я всегда говорил, что ему нельзя доверять! — выпалило существо. — А ещё я через щели между дверьми Башни глядел на город, а там всё спокойно! Нет ни крови, текущей рекой, ни энергии, добываемой из неё!

Осьминогоголовый дёрнул щупальцами и повалился задницей на стул, глядя перед собой затуманенным взором.

— Как… как он сумел переиграть меня? — судорожно прошептал осьминогоголовый, словно не мог взять в толк, как простой бог смог до последнего держать втайне свои планы от него, Древнего! — Но ещё ничего не потеряно! Я накажу эту заигравшуюся блоху, решившую переиграть меня. И перед его смертью я выпытаю, для чего он всё это затеял. Он в зале Древа? Так?!

Грёбаный Тир вертелся, рычал и кусался как проклятый, несмотря на то что славянские боги изрядно его потрепали. На нём ран было больше, чем блох на бродячей собаке, а его правая нога как-то неестественно выгибалась, но он сражался, как загнанная в угол стая крыс, каким-то внутренним чутьём понимая, что его ждёт.

— Прочь, отпусти меня, предатель! Червь! Ты не знаешь, с кем связался! — рычал он, брызгая слюной, едва не закипающей от ярости.

В его глазах отражался зеленоватый свет Древа, а зубы оскалились. Но через миг они вылетели, не выдержав моего ловкого и сильного удара кулаком. Тир повалился на пол и очумело затряс головой, выпустив изо рта струйку крови.

Я тут же схватил бога за руки, до хруста завёл их ему за спину, и, подняв его в воздух, быстро понёс к открытому саркофагу. Но Тир принялся яростно болтать ногами, ударяя меня по прессу и стремясь всадить пятку в моё достоинство.

А уж когда я добрался до саркофага, он принялся извиваться пуще прежнего, не желая по доброй воле ложиться в него.

— Отпусти, мразь! Я убью тебя! Вырву твоё сердце и сожру! Проткну печень, сотру в порошок ребра и сдеру с тебя шкуру! — провыл он.

— Тахрир, держи его ноги, а я с руками справлюсь! — выпалил я, не обращая внимания на вопли Тира.

Мы со стражницей довольно ловко перехватили конечности дёргающемуся богу, словно делали это каждую пятницу, и умудрились положить его в саркофаг, но Тир дрыгался изо всех сил, выгибаясь до хруста позвоночника.

— Вот же собака! — прошипела Тахрир, с трудом прижимая его ноги ко дну саркофага.

— Ага, ещё тот пёс, — процедил я, оценивая возможность, скажем так, «подключить» к нему лиану.

Её конец уже был заведён в саркофаг, но чтобы приставить его к телу бога придётся какое-то время удерживать Тира лишь одной рукой, дабы другой схватить лиану.

Что ж, придётся рискнуть.

Я разжал пальцы и шустро схватил лиану. Тир в этот же миг с безумным хохотом ухватился скрюченными пальцами за моё горло, отчаянно желая вырвать мой кадык. Но уже через миг он замер, когда мелкие, словно шило, зубы лианы пронзили его кожу между лопатками и вошли в плоть.

Лиана с чмокающим звуком начала жадно высасывать из него энергию, напоминая гигантскую пиявку.

Тир сразу расслабился, его глаза помутнели как у наркомана, а на губах расплылась блаженная улыбка. Он издал лёгкий стон и окончательно обмяк, будто из него вытащили все кости.