Шрифт:
– Что-то не слышал о таком докторе, – осторожно заметил Крутохвостов, ища, куда бы сесть и, не находя.
В комнате было полно жирных блестящих мух. Они ползали и по черепу Диденко, но как-то нехотя. Что-то их не устраивало, и они старались улетать.
– За тобой кто-нибудь смотрит? Медсестра там? Может, чем помочь?
– Ничего не надо. У меня тут целый компьютер.
– А готовит тебе кто?
– Я же говорю, компьютер за все отвечает. Тупой ты, Кыш, и всегда был тупым.
– А ты острый. Зачем меня докторам сдал?
– Ничего я тебя не сдавал. Они сами берут, что хотят. Разве не так? Я переживаю, что в доктора в свое время не пошел. Ведь был выбор, хоть в юридический, хоть в медицинский институт. Все бесплатно. Помнишь? Вот стану на ноги, пойдем в сауну, пива возьмем, баб, а то у меня уже коняка застоялся, – он указал глазами на низ живота. – Повспоминаем былое. Знаешь, меня мучает один вопрос. Перед смертью Керундоло рассказал анекдот, ну очень смешной, ты его не помнишь случайно? Вот и я нет. Два месяца тут лежу и никак не вспомню. Я ведь совсем не сплю.
– Чего они от тебя хотят?
– Ничего, – удивился Диденко. – Живой добрейший души человек. Он не доктор, он Бог. Вылечусь, пойду в церковь и буду молиться на него как на Бога.
– Ты же атеист.
– Живой обещал окрестить меня.
– Я бы хотел с ним встретиться.
– Зачем? Живой сказал, что люди хотят причинить ему зло, и никто не должен про него знать.
– Нельзя говорить про всех людей скопом. Тем более живому доктору.
– Не поминай имени Живого всуе! Он научился защищаться. Он напустит на тебя порчу.
Сам к нему приползешь и в ножки поклонишься.
– Вот я и хочу его увидеть.
– Действительно, тупой, – Диденко хотел усмехнуться, но сморщился от боли, гримаса потянула кожу из-под простыни, темно синюю, с фиолетовыми разводами. – Его нельзя видеть, кто его увидит, долго не живет. Он очень слабый, и это его форма защиты. Его слишком долго обижали.
– Его настоящая фамилия Стиплер? – в лоб спросил Крутохвостов.
– Кто это? – спокойно переспросил больной.
В принципе он мог и не знать его настоящей фамилии.
– Поправь руку, ту, что под капельницей, затекла что-то, – попросил Диденко.
Крутохвостов наклонился, но едва дотронулся до свисающей руки, отдернулся. Эта рука не могла затечь, потому что была пластмассовой. Он осторожно потянул простынь, и ему стало плохо. Настоящий Диденко заканчивался сразу за неровно обрезанной шеей, остальное был пластмассовый муляж.
К отрубленной голове вели трубки с питательной жидкости, баллончик с которой лежал под простынею. И все.
– Закрой меня, я мерзну! – потребовал Диденко, то ли не видящий, то ли не желающий видеть своего состояния.
– Доберусь я до Живого!
– Заткнись!
Не обращая внимания на беснующуюся голову, Крутохвостов обыскивал комнату. Уже в первом же шкафу он обнаружил безголовое тело в активной фазе распада. На этом обыск закончился. Физически нормальный человек больше в этой комнате находиться не мог. Когда он обернулся, в руке у него появился пистолет.
– Ты чего делаешь? – вскричала голова. – Все никак не можешь мне простить, что я в Москву сообщил, что ты янкера кончил? А как же иначе? Ведь в противном случае, ты бы в Москву вместо меня поехал. Как ты не поймешь, ты ведь тупой для такого масштаба работы! Каждый должен быть на своем месте.
– Каждый должен быть на своем месте, – согласился генерал. – Кому жить, кому умирать.
– Я еще встану на ноги!
– Твои ноги в шкафу, – возразил генерал и выстрелил.
Через появившееся отверстие прибор выдул всю жидкость, кончил слабой струйкой и угомонился.
25.
Сафа не хотел знакомить Секу с Максом. Он вообще не хотел делить этакое чудо ни с кем. Но получилось так, что на вопрос Секи, есть ли у него друзья, он обмолвился, есть, мол, один такой. Не то чтобы очень.
– Он с нами или нет? – в лоб спросила Сека, уставив в него ясные голубые глазки.
– Он тоже вахтовик, должен со мной ехать послезавтра.
– Я не про то. Возьмем его с собой или нет?
Сафа об этом не думал. Потому что думал в первую очередь о себе.
– Он тебе друг или нет? – приставала Сека.
– Ну не то чтобы друг, скорее товарищ по несчастью.
– Какой он?
– Недоделанный. Книжный червь. Еще и хромой.
– Понятно, – протянула Сека.
– Ничего тебе не понятно! – взорвался Сафа. – Задаешь тут дурацкие вопросы, а жрать хочется. Тебе конечно еда до лампочки, и сладкого чая хватило, но я ведь не терминатор. Могла бы магазин ограбить.