Шрифт:
Нарком внутренних дел Л. П. Берия был членом ГКО, присутствовал на этом заседании. Он хорошо знал возможности разведки и содержание мартовской докладной записки для И. В. Сталина, подготовленной П. Фитиным о состоянии дел по созданию атомной бомбы в Великобритании и США. Можно только предположить, что 27 сентября 1942 года Л. П. Берия по неизвестным причинам не доложил членам ГКО о содержании материалов, добытых разведкой. Однако он, видимо, получил от И. В. Сталина устное указание представить докладную записку с изложением оценки советских разведорганов по урановой проблеме. Иначе трудно понять, почему через несколько дней, а точнее 6 октября 1942 года, Л. П. Берия в срочном порядке подписал «Письмо НКВД СССР в ГКО И. В. Сталину о работах по использованию атомной энергии в военных целях за рубежом и необходимости организации этой работы в СССР». К письму прилагалась «Справка 1-го Управления НКВД СССР по материалу «Использование урана как источника энергии и как взрывчатого вещества». Справку подписал начальник Разведуправления НКВД СССР П. Фитин.
Несмотря на принятое ГКО решение по урановой проблеме, научные изыскания в этой области практически не проводились. Да и что можно было сделать, имея 20 килограммов урана и 30 тысяч рублей на закупки за рубежом научного оборудования и урановых соединений.
В феврале 1943 года С. В. Кафтанов направил В. М. Молотову записку, в которой сообщал, что «распоряжение ГКО от 28.IX.42 г. «Об организации работ по урану» в указанные сроки не выполняется. Академия наук СССР — акад(емик) Иоффе, которому персонально поручена организация этих работ, не принял необходимых мер к выполнению заданий ГКО в срок…»
11 февраля 1943 года заместитель ГКО В. М. Молотов подписал новое распоряжение, создававшее дополнительные условия для активизации работ по созданию атомной бомбы в СССР. В нем, в частности, указывалось: «Обязать руководителя спецлаборатории атомного ядра про(фессора) Курчатова И. В. провести к 1 июля 1943 г. необходимые исследования и представить Государственному комитету обороны к 5 июля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».
Война, которую вел Советский Союз против Германии, лишала советских ученых реальных условий для развертывания работ по исследованию возможностей создания атомного оружия и уранового топлива. Никто из отечественных академиков или членов ГКО в 1942–1943 годы еще не мог и предположить, какие финансовые, материальные и интеллектуальные ресурсы необходимо будет привлечь для решения урановой проблемы…
Военная разведка, отправив НКВД материалы К. Фукса, сведений об их дальнейшей судьбе не получила. Поэтому 7 мая 1942 года РУ направило письмо в Академию наук СССР руководителю спецотдела М. Евдокимову. В нем, в частности, говорилось следующее: «В связи с сообщениями о работе за рубежом над проблемой использования для военных целей энергии ядерного деления урана прошу сообщить, насколько правдоподобными являются такие сообщения и имеет ли в настоящее время эта проблема реальную основу для практической разработки вопросов использования внутриядерной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана…»
Через месяц, а точнее 10 июня 1942 года, начальник РУ получил письмо от академика В. Г. Хлопина следующего содержания: «Академия наук не располагает никакими данными о ходе работ в заграничных лабораториях по проблеме использования внутренней энергии, освобождающейся при делении урана…»
Далее академик В. Г. Хлопин сообщал, что, по его мнению, «возможность использования внутриатомной энергии для военных целей в ближайшее время (в течение настоящей войны) весьма маловероятна» и просил Разведуправление сообщать в спецотдел АН СССР все сведения об использовании внутриатомной энергии урана в зарубежных институтах или лабораториях.
После этого письма урановая проблема приобрела для военной разведки особую значимость, на которую, помимо добывания сведений, необходимых для ведения войны против Германии и ее союзников, следовало обратить особое внимание.
Советскому военному атташе в Великобритании, который был руководителем лондонской резидентуры Разведуправления Красной Армии, генерал-майору танковых войск И. А. Склярову (оперативный псевдоним Брион) было дано указание «обратить внимание на получение информации по урановой теме».
В октябре 1942 года все материалы, полученные военной разведкой из Лондона в 1941 и в начале 1942 года, уполномоченный Государственного Комитета Обороны по науке С. В. Кафтанов вручил на экспертизу И. В. Курчатову, которого он специально для этой цели вызвал из Казани в Москву.
Профессор И. В. Курчатов представлял ленинградскую школу физики…
Кто же передавал военной разведке секретные сведения об атомном проекте У. Черчилля?
В годы Второй мировой войны аппарат советского военного атташе в Лондоне выполнял огромный объем работы. Его сотрудники добывали информацию о планах гитлеровской Германии по ведению войны в Европе и на Ближнем Востоке. Эти сведения дополняли данные, поступавшие в Разведуправление от резидентов из других европейских стран.
Немцы быстро поняли, какую угрозу для них представляют тайные организации советской разведки, которые, как они предполагали, действовали в Германии и на территориях оккупированных государств.