Шрифт:
Герцог медленно зашагал прочь, сопровождаемый двумя другими собаками той же породы, обе они были сучками.
— Ролло, ко мне! — крикнул он, оборачиваясь.
Пес колебался, но когда Мэри-Роуз разжала свои объятия, еще раз лизнул ее в щеку и пустился вдогонку хозяину.
— Он — самая большая собака, каких мне доводилось видеть, тетя Фиона!
Фиона хотела было сказать ей, что трогать незнакомых собак неосмотрительно и опасно, но передумала. При данных обстоятельствах это прозвучало бы как нечто совершенно излишнее.
Мэри-Роуз любила животных, а они — ее, она сказала герцогу правду. Бояться проявления агрессии со стороны кого-то из них по отношению к ней, наверное, не стоило.
«И почему бы нам всем не жить так, как это чудесное создание?» — размышляла Фиона, направляясь вместе с Мэри-Роуз назад к входу в замок.
Она вздохнула, с горечью думая о своей ненависти к герцогу, прекрасно зная, что его враждебные чувства к ней, а также к ее покойной сестре, так же сильны и непреклонны, как ее чувства к нему.
«Если бы мы были животными, мы бы рычали и лаяли друг на друга, а может, уже перегрызли бы друг другу глотки», — пронеслось в ее голове, и на душе стало гадко.
Через секунду она мрачно улыбнулась, ясно представив себе то, о чем только что подумала.
Глава третья
Как только Фиона уложила Мэри-Роуз в постель, в комнату вошла экономка.
— Джинни спрашивает, желаете ли вы принять ванну перед ужином.
Фиона улыбнулась.
— С удовольствием. Во сколько здесь обычно подают ужин? Она понятия не имела, где и с кем должна была ужинать: с герцогом или, как подобало гувернантке, в одиночестве в собственной комнате.
— Его светлость ужинает ровно в восемь часов, — ответила миссис Мередит. — А вам следует явиться в столовую без четверти.
Фиона взглянула на старинные часы, стоявшие на камине. Маленькая стрелка указывала на семь.
— Мне стоит поторопиться. — Она склонилась к Мэри-Роуз и чмокнула ее в щеку.
— Спокойной ночи, солнышко. Постарайся скорее заснуть. Если я тебе понадоблюсь, позови меня, я буду в соседней комнате.
— Мне приснится чудесный сон, я точно знаю, — с загадочным видом сказала девочка. — Папа наблюдает за мной с небес вместе с ангелами.
— Я уверена в этом, — ответила Фиона.
Роузмэри научила дочь читать на ночь молитву-обращение к четырем ангелам. Уходя в свою комнату, Фиона, улыбаясь, подумала, что ангелы непременно должны чутко хранить сон этого святого создания.
Она открыла гардероб и осмотрела свои наряды, напряженно размышляя, что надеть.
Ее душу переполняли неприязненные, бунтарские чувства.
«Наверняка герцог ожидает, что я стану раболепствовать перед ним, собирается принизить и посмеяться надо мной», — думала она.
В конце концов ее выбор пал на самое лучшее платье, самое смелое.
Материал, из которого оно было сшито, не отличался дороговизной, но выгодно подчеркивал голубой цвет ее глаз и прекрасно облегал ее изящную фигуру.
Когда она шла по длинному коридору по направлению к гостиной, легкие рюши, украшавшие глубокий вырез на груди, мягко покачивались в такт ее шагам.
Она представила себе, как завтра они пойдут вместе с Мэри-Роуз осматривать замок, и улыбнулась, предвидя восторг племянницы.
Приблизившись к величественной двери гостиной, она с содроганием подумала о том, что рано или поздно герцог захочет обсудить с ней ее планы на будущее.
«Что ж, я не намерена сдаваться!» — решила она.
Когда слуга отворил перед ней дверь, Фиона гордо приподняла подбородок и вошла вовнутрь.
Она предполагала, что герцог будет один или в компании мистера Мак Кейта, но теперь поняла, что ошибалась.
У камина стояли незнакомые мужчина и женщина. Они оживленно разговаривали с герцогом, но, заметив ее, резко смолкли.
В воцарившейся тишине Фиона зашагала вперед.
Приблизившись к присутствовавшим, она поклонилась герцогу и учтиво сказала:
— Добрый вечер. Надеюсь, ваша светлость, я не опоздала.
— Нет, мисс Уиндхэм. Восьми еще нет, — ответил он. — Позвольте мне представить вам мою кузину: леди Мораг Рэннок.
Фиона повернулась к женщине. Она была выше ростом, с темными волосами и выразительными чертами лица.
Сначала леди Мораг критически оглядела гостью, но через мгновение улыбнулась, и выражение ее глаз смягчилось.