Женька округлил глаза. Неужели у этого сосунка уже вырос хоботок? Как выражаются по «ящику», невероятно, но факт. Вон как задрал глупую башку, смотрит орлом, увидевшим добычу.

— Каких женщин?

Действительно не понимает или придуряется? Придется пояснить. Иван решился на полную откровенность. А чего ему стесняться, если тот же Хомченко пользует продавщиц в служебном кабинете?

— Легкого поведения. Разве мы с тобой не мужики?

И этот юнец считает себя мужиком, с иронией подумал Женька, попадется ему ядреная и опытная путана — так разделает, что сосунок выползет из борделя на карачках. Хорошо еще, если не очутится на больничной койке.

— Кажется, у тебя поехала стриженная башка. В твоем возрасте материнскую грудь сосать, а не со шлюхами развлекаться.

Упоминание о младенческом возрасте — соль на кровоточащую рану. Иван вздрогнул, еще выше поднял голову. Хозяин он или не хозяин, как смеет обычный водитель так с ним разговаривать!

— Кому сказано: едем к проституткам! Назло всем! Самому себе назло! И не вздумай возражать — не потерплю!

В голосе — не гордость и не возмущение — неприкрытая злость.

Черт с тобой, гаденыш, решился Женька, обработает тебя шлюха, подергает за квелый «хоботок», он — сторона. Хочет дитятко испробовать себя в сексе, пусть пробует. Обязанность водителя — вертеть баранку, а не воспитывать сдвинутого по фазе недоумка.

Только вряд ли даже самая грязная проститутка захочет за любые башли связываться с ребенком. Побоится. Нет, побоится не того, что испортит или что-то там нарушит — испугается наказания за растление детей.

Везти малолетнего развратника в бордель не стоит — все эти заведения пасут менты. Заметят нового любителя женского тела, узнают и мигом трекнут Кирсановой. Так и так, ваш малолетний сынок посещает некие, неприличные заведения, примите меры воздействия. А отношения между матерью и сыном и без того натянуты, как бы не лопнули.

Женька знает место, где тусуются бездомные путаны. Во главе со строгой сутенершей. Небольшой сквер на окраине Москвы. После первого обнюхивания и непременного торга, клиента отводят в снятую неподалеку квартиру для отпуска услуг и окончательного расчета.

Вдруг Ванька на первом этапе одумается?

Устроившись за руль, безногий инвалид подождал пока пассажир не разместится рядом.

— Ну, теперь держись, сексуальный маньяк! Прокачу с ветерком!

— Сам держись, — самолюбиво буркнул Кирсанов. Будто сплюнул…

Несмотря на протезы вместо ног, Женька водил машину классно. Знал, когда можно ехать быстро, с ветерком, когда притормозить и двигаться «шепотом». Мчаться означает — за сто км, «шепотом» — не больше сорока. Нутром чует появление инспекторов ГИБДД, ловко избегает столкновения с резвящейся легковушкой или с тяжеловесной фурой.

До скверика они доехали за рекордное для перегруженных московских дорог время — пятьдесят с небольшим минут. Припарковались к тротуару. Иван с испугом огляделся. В его понятии, обитель женщин легкого поведения должна выглядеть совсем по другому: небольшой зал, пригашенный свет, бархатные завесы, за которыми прячутся проститутки.

А здесь — обычный скверик, на садовой скамейке, как птицы на проводе, щебечут пять девушек. Разного объема и калибра. Они одеты в сверхкороткие юбчонки и блузки с большим декольте. В стороне прогуливается два качка — непременная охрана. Появятся менты — отвлечь их, подойдет клиент — наоборот, привлечь. Меду охраной и подопечными девушками расхаживает сутенерша. Без старческих складок на шее и вставной челюсти — молодая женщина, занимающаяся выгодным бизнесом: торговлей женским телом.

— Видишь давалок?

— И все — продажные? Как-то не верится… Они кажутся чистыми и невинными.

Женька усмехнулся. Сговоришься, мол, с той же мясистой бабой, у которой не груди —дальневосточные сопки, она тебе покажет свою стерильную чистоту и невинность, организует скачки с препятствиями.

— Кажется — перекрестись! Гляди и выбирай. Здесь, как в супермаркете, на любой вкус. Ты какой тип предпочитаешь — тощих или жирных?

Никогда раньше Иван не задумывался по поводу женской красоты и привлекательности. Женщина есть женщина, этим все сказано. Та же продавщица колбасного отдела — скромная и красивая девчонка, похожая на максимум семиклассницу, вертелась под немолодым любовником, азартно подстегивала его выкриками. Кто бы мог подумать?

Но не признаваться же в позорной для любого мужчины неопытности?

— Мне бы… Типа вон той, которая с косичкой. Не очень толстую и не слишком высокую. И не очень накрашенную. Противно, когда воняет помадой… Да еще измажет…

Косичку уже выбрали. Молодой парень пошептался с сутенершей, передал две зеленных бумажки. Повинуясь ее приказанию, изящная девочка, не старше четырнадцати лет, поднялась и, вызывающе покачивая детскими бедрышками, пошла с клиентом. Четыре ее подружки завистливо застрекотали. То ли радуясь за коллегу, то ли осуждая нелепый выбор парня.