— Что?

— Села прямо на скамью как есть — с грязными волосами, с этой вонью, со всем — и не шевельнулась, пока преподобный Гроув не сказал последнее «Аминь» часа через четыре. Конечно, он малость поспешил — воняло-то в церкви будь здоров.

Краем глаза Мэтью заметил шевеление. Он поднял глаза, когда кончил записывать, — и увидел, что Рэйчел Ховарт стоит возле решетки, стиснув зубы, и на лице ее можно прочесть одну лишь свирепость. Правая рука женщины взметнулась в воздух — яростный жест, который заставил Мэтью крикнуть:

— Магистрат!

От одного этого крика у Вудворда могли вылететь остатки волос на голове. Он резко обернулся, а Бакнер издал сдавленный крик ужаса и поднял руку, защищая лицо от несомненного для него удара сатанинского пламени.

С громким треском рука женщины ударилась в решетку. Осколки темной красновато-коричневой чашки упали на солому. Мэтью увидел в пальцах женщины ручку от чашки — остальное было разбито вдребезги.

— Я допила чай, — сказала Рэйчел. Разжав пальцы, она уронила последний фрагмент на пол, внутрь камеры. — В таком виде хотела Лукреция Воган ее получить?

— Да, в таком. А тебе, Мэтью, спасибо, что помог мне облегчить пузырь. Не мог бы ты теперь собрать для меня осколки?

Магистрат обтер лицо рукавом и попытался призвать к порядку колотящееся сердце. Мэтью пришлось встать на колени и полезть рукой в камеру женщины, чтобы собрать все осколки. Она стояла над ним, и без того пугающая, но теперь, после рассказа фермера Бакнера, — совершенно внушающая ужас, пусть даже Мэтью был одарен способностью рассуждать здраво.

— Погодите, — сказала она, когда он начал вставать. Опустив руку, она подобрала кусочек, который он пропустил. — Возьмите и этот тоже.

Она положила осколок в протянутую ладонь, и Мэтью немедленно убрал руку сквозь решетку.

Вудворд положил осколки в корзину мадам Воган.

— Давайте продолжать, хотя, должен сознаться, мой ум сейчас представляет собой такую же неразбериху, как осколки этой разбитой чашки. — Он обеими руками потер виски. — Мэтью, у тебя есть вопросы к свидетелю?

— Да, сэр, — ответил он с готовностью и приготовился записывать собственные слова. — Мистер Бакнер, давно ли вы вынуждены ходить с этой тростью?

— С тростью? Ну… лет восемь, девять. Кости сдают.

— Насколько я понимаю, той ночью в саду вы были в ужасе. Ужас придает силу ногам, это я тоже знаю. Но когда та личность у вас за спиной сказала: «Джеремия, беги домой», вы действительно побежали?

— Не знаю. Наверное, да, потому что оказался у себя в кровати.

— Вы не помните, как бежали? Не помните, была ли боль в ногах?

— Нет, — ответил Бакнер. — Не помню.

— Через какую дверь вы вошли в свой дом?

— Дверь? Сейчас вспомню… вроде бы через заднюю.

— То есть вы не помните, какая это была дверь?

— Их всего две, — фыркнул Бакнер. — Задняя и передняя. Я был за домом, так что, наверное, вошел в заднюю.

— Той ночью было холодно? — спросил Мэтью, обмакивая перо.

— Февраль был, я же сказал.

— Да, сэр. Но мой вопрос, предложенный вам, таков: было ли холодно в ту ночь?

— Было, конечно. Не могло не быть — в феврале-то!

— Но вы не помните точно, было холодно или нет? Вы не вспоминаете ощущение холода?

— Меня, что ли, здесь судят? — Бакнер посмотрел на магистрата в поисках поддержки. — Чего это он добивается?

— В твоих вопросах есть какая-то цель, Мэтью?

— Да, сэр. Вы мне позволите их задать?

— Ладно. — Вудворд кивнул. — Только помни, пожалуйста, что мистер Бакнер — свидетель, а не обвиняемый.

— Мистер Бакнер, когда вы встали, чтобы выйти на улицу в эту холодную февральскую ночь, вы не задержались надеть верхнюю одежду?

— Верхнюю одежду? При чем она здесь?

— Куртку, — сказал Мэтью. — Плащ. Шляпу. Перчатки. Конечно, вы не могли не задержаться, чтобы надеть башмаки.

Бакнер наморщил лоб.

— Ну… да… конечно, я надел башмаки!

— А куртку?

— Ну да, помню, что и куртку надел! Вы меня за дурака держите?

— Никоим образом, сэр. Но эти детали вы сообщаете не очень уверенно. Скажите мне тогда вот что: когда вы услышали крик петуха, вы лежали в постели в башмаках и в куртке?

— Чего?

— Вы показали, что лежали в постели, весь в поту и дрожа. Вы в какой-то момент остановились снять башмаки и пальто перед тем, как лечь в постель?