Марина чуть не взвизгнула от досады, когда листок кончился. Схватила с полу целую кучку, принялась перебирать, надеясь найти продолжение, но там шла речь совсем о другом.

«Kак у всех пьяниц чувствуется необходимость опохмелиться, так и у курильщика опиума является необходимость нового возбуждения нервов при помощи курения опиума. Он снова разжигает свою трубку – и так без конца, как страждущий запоем алкоголик. В конце концов им овладевает или сумасшедший, как в белой горячке, бред, делающий его настолько опасным, что, например, на острове Ява голландские власти должны были издать указ: умерщвлять такого рода опасных для общества курильщиков, – или же его поражает паралич или иные страшные результаты. А между тем как красиво, как очаровательно выглядит цветущее поле этого яда, особенно в Китае! Я не мог оторвать глаз от моря цветов, ярких, как огненные точки, нежно-розовых, бледно-лиловых, нежно-белых. Никогда я не видал такого разнообразия оттенков в цветах мака, и никогда у нас эти цветы не бывают так велики и пышны. Я смотрел, и мне казалось, что каждый цветок дышит, живет, смеется. Набежал горячий ветерок, цветы заволновались и выпрямились опять…

И когда я, очарованный этим зрелищем, продолжал смотреть на это прелестное поле, вдруг представилось мне другое зрелище – неприглядной обстановки китайской народной курильни с широкими лавками и бедно одетыми, чуть ли не в рубищах лежащими на них людьми. Но на их лицах выражалось такое блаженство, такое наслаждение, что я не знал, проклинать эти прекрасные цветы или, быть может, примириться с ними…»

Марина выронила прочитанный листок и взялась за последний, как вдруг… дверь начала отворяться.

Девушка похолодела… К счастью, переходя от листка к листку, она оказалась как раз у той самой щели меж двух гобеленов, через которую пробралась сюда. На одном гобелене был изображен закованный в латы рыцарь, который, сидя на коне, скакал по лесу, на другом – прекрасная дама, ожидающая его под сенью дерев. Марина бросилась между влюбленными, разлучив их, в то мгновение, как в комнату кто-то вошел. Но кто?

Развернувшись, она приникла к щелочке. Мелькнула мысль, что подслушивание и подглядывание входит у нее в привычку, однако это не остановило Марину. О, да это Сименс ее так напугал!

Главный охотник на ведьм вошел с подносом, нагруженным яствами и бутылками. Конечно, время ужина! У Марины засосало под ложечкой: аппетит у нее никогда ни от чего не пропадал, а после пробежек туда-сюда по лестницам и подземельям еще и усилился. Но теперь неизвестно, сколько ей придется простоять здесь, в темной щели потайного перехода.

Макбет, теревший лапкой мордочку («Кошка моется – либо гостей, либо снег, либо дождь намывает», – безотчетно вспомнилось Марине), оторвался от своего занятия и поглядел на нее задумчиво. Может быть, он решил, что Марина приглашает его снова прогуляться по темным коридорам? Боже сохрани!

– О нет!

Возглас Сименса заставил ее подскочить. Не глядя брякнув поднос на край стола, так что по полу запрыгали яблоки, он подскочил к бессильно распростертому на диване Джасперу и вырвал из его приоткрытого рта чубук трубки:

– Нет, мистер Джаспер, нет! Вы же обещали!

Больной с усилием приоткрыл глаза, и Марина с трудом разобрала его булькающий, задыхающийся шепот:

– Ничего, Сименс… ничего. Это была только одна затяжка… просто на память о прошлом!

Сименс смахнул с резного столика причудливый кувшин, от которого тянулась трубка:

– О, будь я проклят, старый дурак! Я же поверил… поверил вам! Зачем, ну зачем я все оставил здесь?! Знал же, что вам не хватит выдержки, что вы не стерпите и снова вдохнете этой отравы! Но вы казались таким слабым, таким изможденным. Я подумал: у мистера Джаспера не хватит сил. Он не сможет дотянуться…

– Я и не смог… – слабым эхом отозвался Джаспер. – Но господь послал ангела, и тот протянул мне руку помощи.

– Ангела?! – загремел Сименс, воздевая длань к потолку. – Господь? Да это сатана послал своего подручного и вновь приохотил вас к проклятущей отраве!

– Может быть, – умирающим голосом хихикнул Джаспер. – Oчень может быть! Значит, это был дьяволенок, маленький лживый дьяволенок, который снует по дому, морочит всем голову, не подозревая, что я вижу его… ее насквозь!

– Я знаю, кто это был! – Лицо Сименса побелело. – Дьяволенок? Нет! Ведьма – никак не назовешь ее иначе! И она где-то здесь, она не успела уйти далеко!

С этими словами он ринулся за дверь, и, как только раздался ее хлопок, Марина, вырвавшись из спасительной щели, вихрем пролетела через комнату. Макбет, словно его ткнули шилом, подскочил на добрую сажень в высоту и помчался за ней, чудом не застряв в захлопнувшейся двери. Марина даже взгляда не бросила на Джаспера. Сам умолял: «Спаси, спаси…», а потом назвал дьявольским отродьем, которое всем морочит голову и которого он…

О господи! Сименс возвращается! Сейчас увидит, спросит, откуда взялась. Неоткуда ей тут взяться, разве что из-под земли, то есть каменных плит, – или из комнаты Джаспера. Этот охотник за ведьмами сразу все поймет. Ну нет, этому под горячую руку лучше не попадаться.

Марина метнулась вправо-влево… в последний миг перед тем, как из-за поворота появился разъяренный камердинер, увидела прямо перед собой дверь – и влетела в нее.

На ногах она удержалась только святым божьим промыслом, потому что Макбет – этот волшебный клубок из сказки – бежал с ней нога в ногу (лапа в лапу?!), причем еще и прятался под юбками, так что Марине, наступившей на кружевную оборку, почудилось, что это ее собственная нижняя юбка вдруг издала пронзительный визг.