Дорога была одна — на восток. После долгих мытарств они перешли линию фронта. Среди них был проконсул фашистской милиции Джинно Джаннетти. По окончании войны на землю Италии он ступил другим человеком — многое понял за истекшие годы. Однако помалкивал о своих новых взглядах — видел, что в стране вновь поднимает голову фашизм. Словом, для всех оставался почитателем Муссолини.

Этого человека и “определили” на роль отчима Луизы. Он был достаточно хорошо изучен… Кстати, в семье, которая у него образовалась после войны, воспитывалась приемная дочь… А вскоре пожилой итальянец сменил адрес — переехал в новый район города, где никто ничего не знал о его родных и близких…

Для ночлега мужчины поставили маленькую палатку. Один спал, другой дежурил у костра. Луизе был предоставлен автомобиль: спинки передних сидений откидывались, образуя в салоне подобие кровати.

Она лежала в машине, заложив руки за голову. Изредка приподымалась на локтях, чтобы посмотреть, что делается вокруг. Сейчас дежурил Лашке. Вот он встал, разминая затекшие ноги, походил возле костра, заглянул в палатку. Вернувшись, подбросил в огонь охапку валежника.

Луиза вздохнула, опустилась на подушку. Прямо перед глазами была приборная панель “лендровера” и в ней часы со светящимся циферблатом. Время давно перевалило за полночь. Еще немного, и появятся те, кого она ждет. Только бы не передумал Ронно!

Он сказал: “Мы придем перед рассветом”. А рассвет скоро наступит. В окно видно, как померкли в далеком небе звезды. Так бывает в конце ночи — небо темнеет и меркнут звезды.

Не выдержав, Луиза опустила боковое стекло. Ждала, что со свежим воздухом в автомобиль ворвутся шумы леса. Но лес спал — деревья были неподвижны.

Еще полчаса миновало. Почему же не идет Ронно?

Она лежала в той же позе — на спине, с ладонями под затылком, едва дыша от напряжения. Показалось: громче застучали часы. Села в постели — так и есть, костер догорает, не трещит, потому и часы стучат слышнее… А Лашке дремлет у костра, положив локти на карабин…

Почему не идет Ронно? Глубоко вздохнув, расслабила руки. Задремала, положив ладони на лоб. Внезапно очнулась: где-то хрустнула веточка. Отняла руки от лица и увидела человека. Он крался к автомобилю. Еще секунда, и в окно просунулась рука с растопыренными пальцами. Луиза вздрогнула, закричала. Ей и впрямь сделалось страшно, хотя она с нетерпением ждала именно этой минуты.

Ее схватили, потащили из машины. Она дотянулась до рулевого колеса, вдавила кнопку сирены.

Ловетти выскочил из палатки и был схвачен. Лашке уже валялся на земле со скрученными за спиной руками.

Оба видели, как Луизу вытаскивали из автомобиля, а она сопротивлялась, билась…

Почти весь день пленников гнали по сельве. Первой вели Луизу. Ловетти и Лашке видели: подгоняемая конвоиром, она то и дело оступалась, падала, со связанными руками беспомощно барахталась на земле, а конвоир, рослый индеец, тыкал палкой в лежащую, понуждая ее подняться на ноги.

Ближе к вечеру лес стал редеть. Потом блеснула полоска воды.

Пленников вывели на берег реки. Здесь предстояла ночевка. Их усадили на бугре, прислонив к деревьям. Путы на руках были ослаблены, зато пленникам связали ноги. Лашке попробовал было запротестовать, но получил удар палкой и смолк.

Между тем у кромки воды кипела работа. Индейцы стаскивали на песчаную косу лесины, лианами связывали их в плот. Видимо, готовилась переправа на противоположный берег.

Запылал костер. Один из индейцев стал делать тесто из маисовой муки и печь лепешки. Те, что возились на берегу, закончили работу, столкнули плот в воду и привязали его к коряге.

Затем все собрались у костра и стали есть.

— Вот как работают челюстями, — сказал Лашке. — Нажравшись, начнут переправу. Река будет еще одним препятствием, если надумаем бежать.

— Бежать? — пробормотал Ловетти. — Куда денешься в этом лесу? Мы здесь чужие, они — у себя дома. Схватят на первом же километре, тогда наверняка конец. А сейчас есть надежда, что все обойдется. Могут потребовать выкуп.

— Они сразу бы сказали о выкупе. Но ведь молчат. Молчат и тащат нас в самые дебри. — Лашке сделал паузу, скосил глаза на Луизу, как бы не зная, продолжать ли разговор в ее присутствии. — Я вот о чем подумал… Вдруг это месть?

— Месть? — переспросила Луиза.

— Недавно наши люди насолили здешним индейцам. Вдруг мы напоролись на остатки того самого племени?..

Девушка делала вид, что ничего не понимает, и молча глядела на реку.

— Надо бежать, — продолжал Лашке. — Бежать, чего бы это ни стоило.

— У меня есть нож, — вдруг сказала Луиза.

Мужчины уставились на нее.

— Есть нож, — повторила она.

— Но всех нас обыскивали!

— Легкие водолазы привязывают нож к голени ноги — при плавании под водой это удобно. А я аквалангистка со стажем. Вот и сработала привычка. — Луиза подбородком показала на свои ноги: — Видите, под брюками нож не заметен. При первом же удобном случае освобождайтесь от веревок, берите нож и действуйте.