Какому-то пьянчужке пришла в голову шальная мысль украсть лошадь Рейвена, чтобы бежать на ней из города. Он схватил Рейвена за ногу, пытаясь стащить вниз. Рейвен ударил этого дуралея ногой, и тот полетел вверх тормашками в ближайшую канаву.

Обхватив голову лошади руками и не позволяя ей озираться по сторонам, Рейвен кое-как выбрался из толпы. Он въехал в узкую боковую улочку, где народу было гораздо меньше. Но и здесь он двигался еле-еле, крепко натянув поводья. Увидев военного, люди повысыпали из домов и в один голос стали требовать у него сведений о происходящем. Наконец он добрался до восточной стены. Дверь была закрыта и заложена металлическими брусьями.

— Откройте дверь, — не слезая с лошади, крикнул Рейвен.

Услышав властный голос, солдаты встрепенулись, однако, увидев, что перед ними — всего-навсего тревинис, покачали головами. Дункарганцы не возражали, когда тревинисы сражались на их стороне и умирали за них, но это отнюдь не означало, что они были дружески настроены к «этим дикарям».

— Поворачивай назад хлебать суп из крысятины, — бросил один из них. — Нам не велено никого впускать и выпускать. Приказ сераскера.

Будь Рейвен дункарганцем, он бросил бы этим воякам несколько серебряных монет, и дверь мигом бы открылась. Никто бы не стал его расспрашивать, куда и зачем он едет. Однако в голове тревиниса не могла возникнуть мысль подкупить стражу. Тревинисы были не в состоянии понять, что такое подкуп. Поэтому Рейвен слез с лошади и вступил с солдатами в спор.

— Тревинисы не подчиняются приказам сераскера, — сказал он, говоря чистую правду. — Я — офицер. Раз я приказываю, вы должны подчиняться. Вам за это ничего не грозит.

— Разумеется, не грозит, — сердито блестя глазами, отозвался солдат. — Потому что дверь тебе я не открою.

Он смерил Рейвена презрительным взглядом.

— Хочешь улизнуть, ничего не заплатив? Не выйдет!

Оскорбление разозлило Рейвена, а невозможность покинуть город привела его в отчаяние. Он схватился за меч, но услышал за спиной звон стали. Оглянувшись, он увидел еще шестерых солдат. У каждого в руке был меч, и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

Тревинисы отличались бесстрашием в бою, но отнюдь не безрассудством. Рейвен умел признать поражение. Он поднял руки, показывая, что они пусты, затем вернулся к лошади. Вскочив в седло, он поскакал назад, заставляя горожан испуганно расступаться перед бешено несущейся лошадью.

В то время когда Рейвен пытался вырваться из города, в Дункар прибыл посланник вражеской стороны. Его пропустили через калитку в главных воротах. К немалому разочарованию горожан, он оказался человеком. Дункарцы, возбужденные слухами о двуногих чудовищах, долетавшими в город со стен, жаждали собственными глазами увидеть этих существ.

Бесстрашный и горделивый, посланник с холодным достоинством двигался сквозь голпу рассерженных горожан, вышедших поглазеть на него и выкрикнуть свои проклятия. Ветер слегка трепал его густые светлые волосы и обдувал подбородок, покрытый юношеским пушком. Посланнику было самое большее лет шестнадцать, однако лицо этого юнца украшал шрам, а судя по его манере держаться в седле и боевому мечу, висевшему явно не для вида, он уже успел побывать не в одном сражении. На его богатом плаще был вышит феникс, восстающий из пламени. Такой же феникс смотрел с его щита. Ничего похожего на этот герб в Дункаре еще не видели.

Посланника сопровождали гвардейцы сераскера, дабы уберечь от случайностей. Дункарганцы были людьми легковозбудимыми. К тому же каждый из них был уверен, что это проклятые карнуанцы наняли армию дикарей, чтобы напасть на Дункар. В толпе слышались призывы обезглавить посланника и отослать его тело в Карну. Гвардейцы держали мечи наготове и ударами плашмя отгоняли всякого, кто осмеливался приблизиться к посланнику. Тот с презрительной усмешкой наблюдал за всей этой суетой и закрывался щитом от летевших в него гнилых овощей.

Во дворце посланника не заставили дожидаться, а провели прямо к королю. Моросс восседал на троне в величественной позе, окруженный своими министрами и вельможами. Все они, за исключением сераскера, ожидали, что прибывший представится посланником короля Карну. Моросс уже заготовил гневный ответ этому дерзкому правителю, являвшемуся его дальним родственником.

Посланник вошел в тронный зал все с той же надменной улыбкой. Правда, от него потребовали отдать меч, щит и нож, который он, как всякий солдат, носил за голенищем сапога. Король Моросс с удивлением разглядывал герб с фениксом, украшавший плащ посланника, затем вопросительно посмотрел на своих министров. Те лишь пожали плечами. Никто из них не помнил, чтобы у карнуанцев были подобные гербы.

Подойдя к королю, посланник небрежно поклонился. Достав свиток, он церемонно развернул пергамент и начал читать.

«От принца Дагнаруса, сына короля Тамароса Виннингэлъского, его светлости и прочая, и прочая и прочая… Мороссу, королю Дункарги.

Я, принц Дагнарус, будучи сыном Дункарги, с глубокой скорбью наблюдаю за истребительной войной, ведущейся между теми, кто позабыл, что воюет со своими братьями. Эта братоубийственная война расколола некогда великий народ и превратила некогда славную и процветающую Дункаргу в нищенку в лохмотьях, побирающуюся у богатых стран. Я, принц Дагнарус, призываю положить конец этой разрушительной войне и возродить былое величие Дункарги, ее силу, могущество и процветание, чтобы все страны и народы Лерема отныне взирали на Дункаргу с завистью в глазах и страхом в сердцах.