Шрифт:
вайся – в работе у тебя будет помощник, не уступающий
тебе в искусстве разить быстро и нежданно.
На зов лекаря снова явился паж Ивиот и, по знаку сво-
его господина, помог хирургу снять повязку с искалечен-
ной руки сэра Джона Рэморни. Осматривая обнаженный
обрубок, Двайнинг испытал особое, профессиональное
удовольствие, усугубленное той бурной радостью, кото-
рую он по злой своей натуре черпал в страданиях ближ-
него. Рыцарь тоже остановил взгляд на жутком зрелище, и
то ли боль, то ли душевная мука вырвала у него стон, как ни
хотел он его подавить.
– Вы стонете, сэр, – сказал лекарь вкрадчи-
во-улещающим голосом, но на губах его заиграла усмешка
удовольствия и презрения, которых в своем привычном
притворстве он все же не сумел утаить. – Вы стонете… Но
могу вас утешить: Генри Смит знает свое дело – его меч
бьет так же верно, как его молот по наковальне. Нанеси
этот роковой удар заурядный мечник, он так попортил бы
кость и раскромсал мускулы, что тут, возможно, и мое
искусство мало что поправило бы. А Генри Смит отрезал
чисто и так правильно, как будто бы это я произвел ампу-
тацию своим тонким скальпелем. Если будете точно и не-
уклонно соблюдать предписания медицины, вы через не-
сколько дней начнете выходить.
– Но рука… рука потеряна…
– На время это можно будет скрыть, – сказал аптекарь. –
Я тут шепнул под великим секретом двум-трем болтунам,
что найденная рука отрублена у вашего конюха, Черного
Квентина, а вы, господин рыцарь, знаете, что Квентин уе-
хал в Файф, так что все тем легче поверят такому слуху.
– Я отлично знаю, – сказал Рэморни, – что правду
можно на короткое время затемнить ложью. Но что мне
даст небольшая отсрочка?
– Вы, сэр рыцарь, на какое-то время удалитесь от двора,
и, пока не вернетесь, никто ничего не узнает, а там, когда
свежие новости вытеснят из памяти людей недавнее про-
исшествие, вашу потерю можно будет приписать несчаст-
ному случаю – дрогнуло-де копье или вырвался из рук
самострел. Ваш покорный слуга изыщет правдоподобное
объяснение и подтвердит его истинность.
– Эта мысль сводит меня с ума! – сказал Рэморни и
вновь застонал в духовной и телесной муке. – Но другого,
лучшего средства я не вижу.
– Другого и нет, – сказал лекарь, наслаждаясь отчая-
нием своего покровителя. – А пока что люди думают, что
вас держат дома полученные в драке синяки да вдобавок и
досада на принца, который согласился по требованию Ол-
бени дать вам отставку и удалить от своего двора, что уже
получило широкую огласку.
– Негодяй, ты терзаешь меня! – вскричал пациент.
– Так что, в общем, – продолжал Двайнинг, – вы, ваша
милость, отделались благополучно, и если не думать об
отрубленной руке (эта утрата невосполнима!), то вы не
сетовать должны, а радоваться, ибо ни один брадо-
брей-хирург ни во Франции, ни в Англии не мог бы ис-
кусней сделать операцию, чем это совершил одним пря-
мым ударом кузнец.
– Я полностью признаю свой долг перед ним, – сказал
Рэморни, еле сдерживая гнев под напускным спокойстви-
ем, – и если Бонтрон не заплатит ему таким же одним
прямым ударом, да так, чтобы не явилось надобности во
враче, тогда говори, что Джон Рэморни отступился от
своих обязательств.
– Вот это речь благородного рыцаря! – сказал аптекарь.
– И позвольте мне добавить, что все искусство хирурга
могло бы оказаться бессильным и ваши вены иссушило бы
кровотечение, если бы добрые монахи не наложили во-
время повязку, сделав прижигание и применив кровооста-
навливающие средства, и если бы не услуги вашего сми-
ренного вассала Хенбейна Двайнинга.
– Замолчи! – вскричал пациент. – Слышать не могу
твоего зловещего голоса и трижды зловещего имени*!
Когда ты напоминаешь мне о пытках, которым я подвер-