– Как я уже говорил, мне очень нелегко – взять и в одночасье отказаться от всех убеждений, которых я придерживался прошедшие четыреста пятьдесят с лишним лет. Даже если я никогда не сталкивался с этим на практике, даже если я ошибался, моя уверенность в том, что вампиры не способны на физический контакт с себе подобными, является давно устоявшейся традицией.

Вики дотронулась до разом напрягшегося плеча Селуччи, давая понять, что для беспокойства пока нет причин.

– Я не совсем традиционный вампир, Генри.

Он улыбнулся ей – женщина вспомнила, сколько раз видела на губах Фицроя эту улыбку до того, как все переменилось.

– Так что прекрати быть таким жутким занудой!

Городской морг находился в подвальном помещении главного госпиталя Ванкувера. Генри подумал, что он был устроен по тому же принципу, что и склепы под храмами – чем глубже под землей, чем ниже температура, тем меньшая вероятность почувствовать запах гниения.

Фицрой никогда не любил больниц. Не из-за яркого освещения, которое было болезненным для его привыкших к темноте глаз, и даже не из-за вездесущего неприятного запаха лекарств.

Генри не выносил отчаяния, которым, словно дымом, окутана любая больница.

Им было пропитано все в коридорах и в палатах. Отчаяние исходило от пациентов, которые умирали, и от пациентов, которые боялись, что могут умереть. И даже то, что современная медицина достигла определенных успехов, не сильно меняло дело.

Хищники питаются слабыми. Беззащитными. Отчаявшимися.

Как только Фицрой переступил порог госпиталя, в нем проснулся голод, несмотря на то, что свой аппетит он уже утолил. Голод не на еду, голод на убийство. На убийство, потому что он, Генри, был хищником, а хищники имеют право. Имеют право убивать, потому что сами жертвы не возражают против этого. Как только за ним закрылась дверь больницы, он почувствовал, как инстинкт убийцы пытается взять вверх над его разумом. Усилием воли вампир взял себя в руки.

Он решил проникнуть в морг через отделение неотложной помощи, рассудив, что в том хаосе, который всегда царит в приемных отделениях крупных больниц, на него никто не обратит внимания. Рассудил-то он правильно, но запах крови, стоявший в переполненной приемной, едва снова не позволил его голоду выйти наружу. Воздух буквально пульсировал отчаянием, стоны больных отражались эхом в его голове, желание утолить голод было почти нестерпимым. Генри быстро отошел от дверей и направился в глубь здания.

Никто не пытался его остановить.

А те, кто случайно встречался с ним взглядом, быстро отворачивались.

Он сделал все возможное, чтобы как можно быстрее проскользнуть к первой попавшейся ему на пути лестнице. Здесь воздух был чище, но у него не было времени перевести дух.

Народные поверья, будто вампиры не отражаются в зеркалах, не имеют ничего общего с истиной. Еще как отражаются! И отлично фиксируются камерами наблюдения.

"Бывают моменты, – думал Фицрой, стремительно мчась вниз по лестнице, лишь тенью мелькая на мониторах службы безопасности, – когда я ненавижу этот век".

Преодолев два пролета, он открыл дверь, на которой висела табличка "ГОРОДСКОЙ МОРГ. ПАРКОВКА ВТОРОГО УРОВНЯ", и, облегченно вздохнув, шагнул в слабо освещенный коридор. Он успел подумать о том, что здесь вместо трех лампочек горят только две и объяснить подобный факт можно лишь дефицитом бюджета. В конце концов, пациентам здесь для прогулок не место, а те, кто работают в клинике, судя по всему, уже разошлись по домам. Что касается вампира, столь скупое освещение было ему только на руку. Коридор, ведущий в морг, и должен быть темным.

Все еще скаля зубы, но уже слегка успокоившись, Генри нашел незапертую дверь. Надев черные кожаные перчатки, он осторожно прошел сквозь приемную и наконец-то оказался в морге.

Здесь дышать ему было несравненно легче. Кровь в телах уже успела остыть, и мертвые не могли испытывать отчаяния.

Занятыми оказались только шесть холодильных камер. На пяти из них были написаны имена умерших, в шестой же находилось тело молодого человека с отрезанными кистями рук, выловленное в порту Ванкувера.

Лицо мертвеца было изуродовано, однако что послужило тому причиной – избиение перед смертью или удары о причал после нее, предположить было сложно. Несмотря на состояние трупа, Генри сразу опознал в нем призрака. Если бы у него даже и возникли какие-нибудь сомнения, татуировка синего цвета на правом плече – кинжал, с лезвия которого капает кровь, – явилась бы доказательством того, что вампир не ошибся.

Хотя вся информация об умерших должна храниться в компьютерном архиве, однако распечатки отчетов он нашел здесь, в шкафу, стоящем в приемной. Только бы у него хватило времени сверить пометку на ящике с названием файла, а затем воспользоваться копировальным аппаратом.