— Правда? — Джей так удивился, что повернулся, чтобы посмотреть, не подшучивает ли над ним фант.

— А ты разве не слышал, что говорил сад? Он предостерегал. Те, что живут на Меру, снова грезят о своих огромных армиях. Кто-то видел Мастера, а теперь еще безумная машина Инженера служит его сыну.

Глаза фанта были широко раскрыты, а голос звучал задумчиво, точно во сне. Потоки энергии, переливающиеся всеми цветами радуги, какие-то вязкие на вид, обтекали шрамы на его морщинистой серой шкуре.

Джей не знал, что ему ответить, и потому обратился к Медному Бабуину:

— Конец времени ближе, чем начало?

— В каком-то смысле да. Он менее четкий, но для наших целей послужит гораздо лучше. Обитатели Меру и в самом деле видят сны, а их сны могут сделать начало времени более агрессивным, чем когда мы с Дж. Д, выбрали тот путь.

Джей посмотрел на Дьюби. Обезьяна перестала есть чудесные магниты и переключилась на банан.

— А я откуда знаю, — заявила она и швырнула кожуру в Транто. — Тебе выбирать.

— В таком случае отправляемся в конец времени, — объявил Джей и дернул за свисток.

— А ты музыку с собой взял? — спросил Медный Бабуин.

— Что?

— Когда мы путешествовали с твоим отцом, он включал разные записи. Я думал, и ты догадаешься. Властелин Ушедших любит музыку и может на время прекратить атаку, чтобы насладиться каким-нибудь пассажем.

Джей отметил про себя, что совсем не подготовился к встрече с противником.

— Нет, не догадался. А у тебя что-нибудь есть?

— Только то, что Дж. Д, внес в мою базовую систему. Сыграть?

— Конечно.

И вот Медный Бабуин набрал скорость под джазовую вариацию «Дикси», которая звучала все отчаяннее и безумнее по мере того, как поезд промчался мимо знакомых Джею мест и выскочил на территорию, где законы геометрии и физики погрузились в самое себя и снова вышли — только уже в искаженном виде, причем их основные принципы были понятны лишь тем, кто обладал особым даром.

Почти, почти… Джей, казалось, вот-вот начнет понимать то, что видит. Происходящее давило, пытаясь проникнуть в самые глубины его сознания; возникало чувство, что от этого давления извилины в голове сейчас разгладятся, превратятся в прямые линии, ничем не отличающиеся от рельсов, которые Медный Бабуин выплевывал из своей смеющейся пасти…

Когда границы и стены Вирту начали истончаться, Джей разглядел множество базовых программ и древнюю Мировую Сеть. За верстаком стоял какой-то человек, и вдруг Джей узнал своего отца. Тот чуть повернул голову и заговорил с мужчиной в длинном голубом одеянии, расшитом мистическими символами. Ноги собеседника Джона Д'Арси Доннерджека покоились на облаке. Когда Медный Бабуин пронесся мимо них, Джей вдруг сообразил, что это Рис Джордан.

Между облаком и верстаком на парашюте висел третий мужчина, который нажимал кнопки на каком-то устройстве, прикрепленном к поясу. Его веселье резко контрастировало с серьезностью Джона Доннерджека и Риса Джордана.

Впрочем, необычные картины промелькнули в одно короткое мгновение, и Джей увидел муар — возникло облако черных, словно сажа из трубы, хлопьев, потом повалил настоящий агатовый снегопад, затем откуда-то примчались тучи летучих мышей, и пейзаж начал меняться. Проги рассыпались на части, попадая в зловещую тень; муар опускался и пожирал их.

— Включи экраны, Джей! — заверещала Дьюби прямо ему в ухо.

Словно загипнотизированный, Джей с трудом оторвал взгляд от окна и понял, что обезьянка уже некоторое время пытается до него докричаться. Он потянулся вперед и нажал на нужную кнопку. Фиолетовое сияние окружило кабину, потекло дальше, окутав спасительным облаком платформу, на которой ехали Транто и Мизар.

— Извини, Дьюби.

Обезьянка молча жевала кончик своего хвоста. Муар стал таким густым, что теперь сквозь двойное искажение — экранов и самого муара — можно было только иногда увидеть базовую программу.

— Нам нужен свет, — заявил Джей и нажал на кнопку, под которой стояла надпись «Огни».

Впереди разлилось яркое фиолетовое сияние. Медный Бабуин с грохотом и скрежетом мчался сквозь бесформенное мельтешение и круговорот образов, становившихся с каждой секундой все более и более непонятными. Пейзаж за границей фиолетового облака был тошнотворно удручающим, цвета и оттенки сменяли друга с такой головокружительной скоростью, что в конце концов сливались в один единственный — белый.

Мизар и Транто пришли в неописуемый восторг от происходящего: один пронзительно выл, другой радостно топал ногами. Медный Бабуин прокричал что-то оглушительно громкое и исключительно непристойное, но непонятное. Подозревая, что производимый шум придаст им нечто вроде плотности — или прочности, — пока они несутся сквозь эти дикие земли, Джей потянулся к свистку и изо всех сил дернул за веревку. Вариация на тему «Дикси» закончилась, зазвучала новая песня. Дьюби повисла, раскачиваясь на хвосте, и принялась размахивать лапками, изображая дирижера оркестра. Музыка несла поезд вперед по дороге, проложенной от конца времени до усеянных обломками и развалинами огромных пространств Непостижимых Полей.