Шрифт:
— Остается. А что?
— Так вы же ставите блюдечко у кровати, верно? А Игрун спит возле вас…
Старик уставился на меня.
— Так, по-вашему, малыш его вылизывает?
— На что угодно спорю: вылизывает!
Дик откинул голову и расхохотался. Смеялся он долго и весело.
— А потом спит как убитый! Оно и понятно: я тоже носом клюю! Я смеялся вместе с ним.
— Теперь все понятно, Дик. Как примете микстуру, блюдечко убирайте в тумбочку, хорошо?
— Само собой, мистер Хэрриот. А Игрун больше так валяться не будет?
— Никогда!
— Это вот хорошо! — Он сел на постели, взял Игруна и нежно прижался к нему лицом. Потом радостно вздохнул и посмотрел на меня.
— Значит, мистер Хэрриот, теперь и беспокоиться нечего.
На крыльце, второй раз прошаясь с миссис Дагган, я оглянулся на дверь.
— «Теперь и беспокоиться не о чем!» А? Какой молодец!
— Это верно. И ведь чистую правду сказал: о себе он не беспокоится.
В следующий раз я увидел Дика через две недели, когда навещал приятеля в дарроубийской больничке. Старик лежал на кровати в углу палаты.
Я подошел и присел на край его постели. Его изможденное лицо дышало безмятежностью.
— Здравствуйте, Дик, — сказал я.
Старичок сонно поглядел на меня и прошептал:
— А, мистер Хэрриот! — Он закрыл глаза, но через несколько секунд открыл их и чуть улыбнулся. — Я рад, что мы разобрались с тем, от чего Игруну бывало плохо.
— Я тоже рад, Дик.
— Его миссис Дагган взяла, — добавил он, помолчав.
— Да, я знаю. Ему там будет хорошо.
— Верно… — Его голос стал тише. — Только вот иногда думается, был бы он тут со мной… — Костлявые пальцы погладили одеяло, губы снова зашевелились. Я нагнулся пониже, чтобы расслышать.
— Игрун… — шептал он, — …Игрун… — Веки старика сомкнулись, и я увидел, что он уснул.
На следующий день я узнал, что Дик Фосетт умер, и, возможно, я слышал его последние слова. И были они о его коте. Необычно, но так уместно!
— Игрун… Игрун…
15
Я должен вернуться к тем дням, когда Джон Крукс нас покинул, а я еще не свыкся с мыслью, что он не вернется. Не верилось, что больше не услышу в трубке, как этот звучный голос говорит, чтобы я продолжал спать, а в морозную тьму к телящейся молодой корове поедет он. Но главным было не это. Как я уже упоминал, тогда я был еще достаточно молод, чтобы подружиться с помощником, и вот я потерял друга — а вернее, двух, когда Джон и Хетер отправились строить собственную жизнь в Беверли, — и на душе у меня было пусто.
Но что толку переживать? Нам требовался новый помощник, наше объявление в «Ветеринари рикорд» не осталось без ответа — и кандидат ожидался с минуты на минуту. Я взглянул на часы. Почти половина третьего, и поезд, на котором Колем Бьюканан должен приехать в Дарроуби, прибывает через четверть часа. Я побежал к машине и покатил на станцию.
Из поезда на платформу сошел только один пассажир в сопровождении крупного ларчера. Пока он шел по направлению ко мне, я успел разглядеть потрепанный чемодан, пышные черные усы и очень темные глаза. Однако мое внимание приковало какое-то мохнатое животное, перевесившееся через его плечо.
Он протянул руку и ухмыльнулся до ушей.
— Мистер Хэрриот?
— Да-да… — Я потряс его руку. — А вы, следовательно, Колем Бьюканан.
— Совершенно верно.
— Отлично… отлично… Но вот у вас на плече…
— А это Мэрилин.
— Мэрилин?!
— Ну да. Моя барсучиха.
— Барсучиха!
Он рассмеялся. Беззаботным смехом.
— Извините. Наверное, следовало предупредить вас в письме. Она моя верная подружка. И ездит со мной всюду.
— Всюду?
— Безоговорочно.
На меня нахлынули всевозможные дурные предчувствия. Как помощник ветеринара будет справляться со своими обязанностями, когда у него с плеча свисает дикий зверь? И какой человек способен явиться на новое место работы не только с барсуком, но еще и с гигантским псом?
Впрочем, последнее я узнаю незамедлительно, а потому отогнал эти мысли и проводил его к машине под перекрестным огнем недоуменных взглядов кассира, двух сидящих на платформе дам и носильщика, который чуть было не протаранил стену своей тележкой с грузом ящиков.