– Не ходите туда, – сказал я.

– Куда?

– На это открытие. Может быть, там будет Женевьева.

– Ну и что? Мне что, теперь запрещено показываться всюду, где она вертит задом?

– Пока что так.

– Какая наглость! А впрочем, к черту! Держите! Вот приглашение! Теперь уж точно я послушаюсь папочку.

Я взял приглашение. Он заплатил, и мы вышли. Я видел, как он вошел в другое бистро. Сам же поспешил в агентство. Элен меня ожидала.

– Наконец-то! Вот и вы! – воскликнула она. – Где же вы пропадали?

– В обществе барышни Левассер.

– Ах, ах! Дайте-ка посмотреть...

– Что именно?

– Ваши губы. Она их оглядела:

– ... Ярко-красная?

– Мы еще не на этой стадии.

– Но на верном пути?

– Вероятно.

Она сделала гримаску:

– Что поделаешь... Вы совершеннолетний. Но хватит шутить. Что пишут газеты? Не обошлось без драки?

– Об этом сообщается в газетах?

– И немало. А с тех пор, как я здесь, телефон не замолкает. Марк Кове на нем буквально повесился.

– Пусть висит. У вас есть какой-нибудь листок? Она вручила мне "Сумерки". Дело Бирикоса заняло первую страницу:

НАЛЕТ У ЧАСТНОГО СЫЩИКА

ОДИН ИЗ НАЛЕТЧИКОВ ГИБНЕТ

НА МЕСТЕ СВОИХ ПОДВИГОВ

Шапка и подзаголовки были набраны крупно, но текст жидковат. Ясно, что Марку Кове желательно заполучить более подробную информацию. Элен сгорала от такого же желания. Я рассказал ей кое-что из истории Бирикоса. Во время этого рассказа Марк Кове снова позвонил.

– Нестора Бурма еще нет, – ответила Элен в соответствии с моими указаниями.

– Буду перезванивать каждые четверть часа, – прорычал журналист. – В конце концов он мне попадется.

– Как вам угодно.

– А вам ничего неизвестно?

– Совершенно ничего.

И правда, она многого не знала. Я ввел ее в курс дела.

– Хватит шутить, – повторила она, и эти слова явились любопытным прощальным словом над могилой грека. – Приступаю к отчету. Отчет – самое подходящее слово... Значит, я вас бросаю и поступаю работать в гостиницу? Несколько иное занятие, чем секретарствовать у детектива-ударника. Этот Альбер набит деньгами. Сегодня я следила за ним до ипподрома. Сколько же он проиграл! Этого хватило бы, чтобы погасить все ваши долги.

– Так много? Интересно.

– Особенно интересным мне показалось то, что, как мне представляется, деньги появились у него недавно... Не знаю, почему вы мне поручили последить за этим типом, но это я отметила... Он ставил почти что на всех кляч и нахватал столько проигрышей, что будь наоборот, мог бы не опасаться наступления холодов. Повстречал старых приятелей, которые не скрывали изумления, что он при деньгах. Я видела, как, одному или двоим он отдавал деньги. Вероятно, старые долги.

– Превосходно. Займусь этим плотнее. Возвращайтесь в гостиницу.

– Надолго?

– Не думаю.

– Ах да. Чуть не забыла... Просадила пятьсот франков. У лошадки была кличка Нестор... как имею честь вам доложить. Не удержалась. Как, впрочем, и кляча. Пришла последней.

– На это, моя маленькая Элен, мне наплевать. Вы ведь могли следить за парнем на скачках, а сами не играть.

– Вы так считаете?

– Такова общая установка.

– Так вот... она выиграла.

– Несторы всегда выигрывают... Но это меняет дело! Пятьдесят процентов положены агентству.

Она показала мне нос и со смехом выскочила.

– Хватит шутить, – в свою очередь произнес я. Подтянув телефон, я позвонил Фару:

– Я завоевал благосклонность мадемуазель, Фару.

– Да? И что дальше?

– Ей досаждали не ваши мухи, а один жиголо, которому поднадоело мясо с душком, а захотелось попробовать свеженького. Его обаяние не оказалось достаточно сильным, и он угрожал нашей куколке, что всем расскажет, будто она убила Ларпана.

– И что дальше?

– Да ничего. Я выставил малого за дверь и теперь в наилучших отношениях с девицей. У меня сохранились добрые отношения и с малым. Он не злопамятен.

– Может, там есть чем заняться?

– Чем именно?

– Снова проверим ее алиби.

– Если у вас нет другой работы... Но если бы она была виновата, то не позвала бы на помощь. Ей было бы легче уступить вымогателю.

– Столько спятивших...

– Как вам будет угодно.

С усмешкой я бросил трубку. Что за свора кретинов, вообразивших, что Женевьева Левассер ухлопала своего возлюбленного! Но, Боже мой, что с ними стало бы, со всеми этими ребятами, если бы не малыш Нестор, что бы с ними только стало?